Черепашки-ниндзя на острове чудовищ

— Тогда считайте, что я обожаю кино, — тут же заявил Шредер. — Это удивительное искусство! Особенно я уважаю режиссёров. Ни одного из них я не убил за всю свою жизнь. Высшей оценки для них и быть не может. Я так думаю.

Я буду любить кино, господин Крэб, мой повелитель, но только не просите меня, чтобы я стал иначе от­носиться к черепаш­кам. Нет и нет! Лучше выкиньте меня за борт! Лучше разрежьте меня на куски и скормите змее! Лучше...

— Утихни, Шредер, — строго попросил Крэб. — Никто тебя не просит возлюбить репти­лий. Ты должен стать ассистентом великого ре­жиссёра Пилсберга. Вот и всё.

— Ассистентом? — поморщился Шредер, — Мне больше нравится быть продюсером.

— Может, тебе уступить моё место? — мрачно спросил Крэб.

— Так вы продюсер! — вос­хитился Шредер. — Так бы и сказали! Я согласен быть ас­систентом. Может быть, я как раз об этом и мечтал в детстве.

Я совершенно забыл, о чём мечтал в детстве. А теперь вро­де вспомнил.

— Вы говорили о черепаш- ках-ниндзя, — напомнил Пил- сберг. — Не идёт ли речь о той четвёрке — Леонар­до, Донателло, Рафаэль и Микеланджело?

— Те самые, — проскрипел зубами Шредер.

— Отлично! — вскинул руки Пилсберг и затем разлохматил волосы на затылке. — Я их тоже тер­петь не могу.

— Друг! — протянул руки к великому режиссё­ру Шредер. — Как приятно слышать ваши слова!

— Я их на дух не переношу потому, что такого рода типы успокаивают людей, — пояснил свою мысль Пилсберг. — Ведь что происхо­дит? Случается беда. Люди должны хорошенько постра­дать. Это им только на пользу. Но появляется эта четвёрка и спасает положение. Вы пой­мите глубинный смысл моей мысли. — Добро побеждает Зло. Вот ведь что! Человечест­во — а меньшими категориями я не мыслю — верит в эту чушь. И в основном, благодаря этим черепашкам, которые вез­де успевают совать свои тупые носы. А я хочу драматур­гию повернуть с ног на го­лову или с головы на ноги. Я утверждаю своим творчеством обратное — Зло побеждает Доб­ро. Всегда! Везде! И вечно! Только при такой поста­новке вопроса не будет ожирения души. Люди должны трястись!

— Где вы откопали такого умного человека? — спросил с некоторым умилением Шредер Крэ- ба. — Какие речи! Они мне кажутся лучше всякой музыки. Я уже гор­жусь тем, что буду помогать та­кому человеку в его благород­ном деле. Только есть у меня одна просьба.

— Какая ещё просьба? — недовольно спросил Крэб.

— Не хочу называться асси­стентом, — капризно заявил Шредер.

— Кем же тебя называть? — удивился Пилсберг.

— Соратником, — подска­зал Шредер. — На самом деле я буду ассистентом, но буду на­зываться соратником. Это для меня имеет огромное мо­ральное значение.

— Вы согласны? — спросил Крэб Пилсберга, но не дал времени на ответ, — Хотя для меня это не имеет значения. Мы и так слишком разболтались. И вижу, разговор идёт не по сущест­ву. Я хотел бы знать, что нужно для создания фильма.

Пилсбергу очень не хотелось называть Шредера соратником. Он готов был привести вес­кие доводы, что этого делать не надо. Но ему не хотелось раздражать Крэба. В конце концов, этот противный тип может назы­вать Пилсберга, как ему взду­мается. От этого величие Пил­сберга не пострадает — памят­ники будут ему ставить. Но с Крэбом лучше не спорить.

— Совершенно с вами согла­сен, — сказал Пилсберг. — Это не имеет значения, кто кого как называет. Поговорим о де­ле. Основной контингент испол­нителей имеется. — Пилсберг показал на стену, за которой спали чудовища. — Драма­тургия строится из трёх элементов — две анта­гонистические силы и предмет единоборства. Две силы у нас имеются в наличии. С одной стороны — это чудовища. С другой стороны — черепашки-ниндзя.

— Толково, — восхищённо выдохнул Шре­дер. — Эти хвостатые и зубастые ребятки в поро­шок сотрут черепашек в один миг.

— Вот этого как раз нельзя допус­тить, — возразил Пилсберг. — Какое же это кино? Борьба должна за­хватить зрителей. Но вот я сказал слово — борьба. А за что они будут бороться?

— Как за что? — подскочил Шредер. — Чтобы стереть с ли­ца земли этих гадких репти­лий!

— Скучно, — отмахнулся Пилсберг. — Зритель зевать будет. На чём строить драма­тургию?

— Что вам нужно? — спро­сил Крэб.

— В треугольнике нужны три угла, — стал объяснять Пилсберг. — Два у нас имеются. А где третий?

— Обойдёмся без треугольника, — отмахнулся Шредер. — Главное...

— Может, познакомить вас с Солли? — спросил Крэб, начиная догадываться, что нужно великому режиссёру.

— Извольте, — обрадовался Пилсберг, желая как можно больше узнать про всех обитателей кос­мического корабля.

Через минуту в столовую во­шла прелестная Солли. В этот миг Пилсберг как раз присосался к очередной бутылке джина. Сол­ли с ужасом увидела, как он опу­стошил содержимое бутылки. Крэб пригласил жестом Солли к столу, но она замотала головой.

— Неприлично девушке си­деть с тремя мужчинами, — сказала она твёрдым голо­сом. — Позвольте мне уйти.

— Ого! — восхитился Пил­сберг. — Девушка с незави­симым характером! Это мне нравится. Я не люб­лю образы лепить из глины. Это занятие для бездарей. Я высекаю образы из кремня.