Черепашки-ниндзя против Разрушителя

  Зал заседаний был покрыт стеклянным куполом, и лишь мощные динамики доносили до наблюдав­ших диалог членов комиссии и человека, которого общество решалось выпустить на поруки.

  Лили с любопытством наблюдала, как инжене­ры включили системы оживления. Видеокамера приблизила обнаженное тело в барокамере. От быстрого повышения температуры лед растаял и превратился в облако пара. Мокрое тело утратило твердость льда. Ледяная корка искрошилась. Кровь внутри человека проснулась и начала при­вычное движение по венам и артериям. Сердечные сокращения, ускоряясь, набрали физиологический ритм.

  Из барокамеры откачали криоген и наполнили ее кислородной смесью. Человек чихнул, проснулся и сел, оторопело озираясь, потом ощупал свое тело и попытался встать.

  Полицейские, плотной стеной окружившие эк­ран, заворчали за спиной у девушки. В глубине души Лили понимала, вид голого мужчины - не для глаз юной девушки, но попробовал бы кто об этом сейчас заикнуться.

-   Лили! - окликнул ее кто-то с соседнего крес­ла. - Ты не находишь, что его волосатые ноги ­отвратительны!

-   Не более, чем твое идиотское галифе! - с ехидством отрезала Лили.

  Но надменный пронзительный взгляд узких чер­ных глаз размороженного ей действительно не понравился.

  Давние времена, из которых пришел к ним размо­роженный преступник, в воображении девушки бы­ли окутаны тайной и романтикой.

  То, что начиналось сейчас, было совершенно не­интересным. Старый-престарый устав, приня­тый еще тогда, когда Лили не было на свете, четко определял, что и как должен отвечать человек, что­бы приобрести код личности и соответствовать статусу «гражданин-абсолют».

  Лили также в свое время прошла эту дурацкую процедуру: члены комиссии не сводили глаз с ее стройных ножек.

Глава 3. Замороженное сознание

  Сознание возвращалось с трудом. Мозг, на миг вырвавшийся из небытия, с удивлением обнаружил полное отсутствие тела. Существовать вне привыч­ной оболочке было странно и интересно. Мозг прислушивался к ощущениям.

  Казалось, что вокруг - вселенская пустота. Чуть-чуть позднее пришло ощущение скованности и неудобного положения. Мозг заворочался, как зверь в чужой тесной берлоге, и человек окончательно проснулся.

  Вначале не было ничего. Потом возникло чувство беспомощности, подобное тому, какое мучает чело­века, провалившегося в полынью...

  Женщина у окна, перебирающая нотные листы, ветер треплет гардины, персиковая ветвь стучит по подоконнику, мохнатые бело-розовые грозди цве­тов с дурманящим запахом, солнце отражается в черном лаке поднятой крышки рояля...

  Воспоминания были реалистичными, но совер­шенно чужими...

  Мужчина средних лет в длиннополом плаще и шляпе с обвисшими краями крадется вдоль решет­чатой ограды коттеджа. На втором этаже угады­вается свет включенного телевизора.

  Дождь заглушает скрежет подбираемого ключа из тяжелой связки. Внезапно из темноты сада бро­сается маленькая тварь. Тигровый бульдог в брос­ке впивается пришельцу в горло, и оба катятся по дороге, а гравий шуршит.

  Это видение понравилось больше.

  Потом что-то сломалось, как в детском кино­проекторе. Пришло ощущение холода. Тело стало ломким и хрупким, как ледок на осенней лужице. Но тут ослепила вспышка молнии, ударила снова...

  В глубоком и туманном прошлом наверняка су­ществовал мир совсем не похожий на тот, в котором мозг ощущал себя теперь.

  Здесь не было ничего кроме ватной тишины и напряженного покоя. Здесь не было ни культуры, ни промышленности, ничего что придавало бы смысл понятию «цивилизация».

  Были только смутные и скудные зачатки знаний о «государстве», «нации».

  Мозг запутался в неразрешимой дилемме и впал в смутное беспамятство.

  Но тревожные тени и во сне беспокоили челове­ка. Лицо искажала то гримаса гнева, то недоумение и обида.

  Лоб не раз наморщился, сдвинулись угрюмо бро­ви. Изо рта время от времени вырывался крик боли, но все это - видение, не более, потому что тело находилось во льду, оно само превратилось в лед и могло разбиться на тысячи мелких осколков, как хрустальный бокал, нечаянно скинутый со стола.

  И так на протяжении многих лет.

  Тело сквозь лед казалось гипсовой куклой с неле­по разбросанными в стороны конечностями и не­естественно вывернутой шеей.

  По идее создателей установки мозг, заключен­ный в замороженную плоть, тоже должен был заледенеть. Но задуманное порой не исполняется. Преступники, заключенные в прозрачные ци­линдры, лишь извне выглядели ледяными куклами.

  Приборы отмечали отсутствие сердечного ритма, сжатые легкие не расправлялись. Осужденных можно было разбить как кусок стекла, но мозг умудрился уцелеть даже в таких необычных для него условиях.

  Если бы об этом знало общество, сколько бы звонков, какой шквал возмущенных писем обруши­лись бы на ученых: криогенная тюрьма - акт ми­лосердия, твердили пресса, радио и телевидение. Но каким кошмаром на самом деле оказалось существование мозга, лишенного насильственным путем привычного функционирования.