Через бури

— В нашем перманентном соревновании с научно-исследовательским отделом мы постоянно боремся за тип зацепления зубьев. Мы по старинке за эвольвентное, а они разработали с появлением у них Петрусевича выгодную технологию обработки зубьев по окружности в гипоидном зацеплении. Вот им и хочется куда-нибудь ее всунуть. Так на чем нам остановиться, Александр Петрович, для бумагоделательных машин Северного комбината, — и Хвостов развернул перед Званцевым два чертежа.

«За советом пришел или прощупывает?» — мелькнуло у Званцева.

— У вас в прокатных цехах какие зубья чаще срабатываются? — продолжал спрашивать тихий Хвостов.

— Металл срабатывается там, где трется. В идеале зубья должны обкатываться друг по другу. И я бы меньшую зубчатку делал бы вообще без зубьев.

— Как это так? — поразился Хвостов.

— Вместо зубьев хорошо бы поставить набор одинаковых шлифованных шарикоподшипников, плотно насажанных на стальную ось. Зубья останутся только на большой, они и будут толкать, вращая шарикоподшипники. Никакого скольжения, одно перекатывание.

Вот что значит поработать и на Уральском металлургическом, и на шведской фирме «SKF», — восхитился Хвостов.

Но в чужой монастырь со своим уставам не ходят. Беззубые зубчатки поставим на какой-нибудь менее ответственный объект. Даже не трущиеся зубья надо обкатать, — и Саша улыбнулся.

А почему зы выбираете нашу эвольвенту, отказываясь от гипоидной? — сдерживая радость, поинтересовался Хвостов.

— Гипоидная передача хороша для перекрещивающихся осей. В нашем случае это внесет дополнительные трудности. Другое дело — автомобиль, трактор или тепловоз, который завтра вытеснит паровоз, какой бы совершенной паровой машиной он ни был.

— Значит, опять наша взяла, — обрадовался Николай Николаевич. — Наше соперничество прозвали «войной Алой и Белой розы».

— Какого же мы цвета? — рассмеялся Званцев.

— Где парторг Сапрыкин, там и платочек алый от хронического насморка и склонности к апоплексии.

— Нехорошо, нехорошо так, — покачал головой Званцев. — Индустриализация — дело общее.

— И не жалейте этого злыдня. Он узнает о вашем решении, сразу же побежит с жалобой к нашей «ученой каланче», научному руководителю бюро Петрусевичу Альфреду Ивановичу. Будет во всю Ивановскую вопить: «Опозорить новичок нас хочет. Зубчатку, как старушечий рот, без единого зуба предлагает».

— Что ж, ваш знаток зацеплений напомнит, что зацепление в роликовых передачах без зубцов обходится, но роликовые цапфы в подшипниках трутся и изнашиваются.

Хвостов отправился по чертежным рядам с сообщением, что на этот раз наша взяла и что новый заведующий проектным отделом — «дока-парень», самого Петрусевича вместе с Сапрыкиным не боится, по-своему, по-нашему дело поворачивает, на авантюры не идет, и сработаться можно.

Дошла очередь до Мишарина, сказавшего:

— Вот что значит, Томск «для опасности» взять!

Званцев обрел авторитет. Работа в «Оргаметалле» была близко от трех вокзалов, оставалось время на завершение романа. Но все всегда меняется в мире и далеко не всегда к лучшему. Помещение «Оргаметалла» с лифтом «Pater Noster» осталось минувшей мечтой, и Бюро редукторостроения переехало на опытный завод или, другими словами, «на край света», куда надо было добираться полтора часа: на электричке, потом до конечной тогда станции метро «Парк культуры», откуда приходилось идти, как канатоходцу, по парапету набережной, где с одной стороны была непролазная грязь, а с другой — холодная Москва-река.

Времени на шахматы не оставалось. Но именно они пришли ему на помощь. Со времени работы на восьмом заводе Званцев числился в команде общества «Зенит» на третьей доске. На первой доске играл гроза прославленных гроссмейстеров, красавец, кумир всех почитательниц рыцарей шестидесяти четырех клеток Евгений Загорянский. Он работал в ВЭИ, ведая аккумуляторной мастерской. После перехода Званцева к Иосифьяну шахматная доска в обеденный перерыв, несмотря на подавляющее преимущество Загорянского, сблизила и сдружила их. Вторую доску защищал военный, профессор математики Семен Абрамович Коган, а две последние доски занимали две противоположности — буйный весельчак Виктор Егоров, почему-то прозванный «турком» и тихий, слабый шахматист, но всемирно известный шахматный композитор Михаил Николаевич Платов, совместно с братом своим, Василием Николаевичем, ставший одним из первых классиков этого жанра. В этом составе команда приняла участие во Всесоюзных состязаниях спортивных обществ СССР, заняв первое место.