Через годы и расстояния

Пленные фашисты принадлежали к штабу 257-й немецкой пехотной дивизии. Миронов тщательно допросил их. Мы получили нужные сведения. Приказ командующего был выполнен.

Я решил представить отважных разведчиков к награде...

Зимой 1941/42 года наша дивизия вела наступательные бои. Мы освободили несколько населенных пунктов, в том числе и село Андреевку. Туда переместились штаб и политотдел дивизии.

12 февраля мы попытались продвинуться дальше. Но немцы остановили, а потом начали теснить наши подразделения. К вечеру их танки ворвались на окраину Андреевки. Термитный снаряд угодил прямо в хату, занятую штабом. Комната наполнилась дымом, раздались крики и стоны.

Несколько человек было убито и ранено. Тяжелое осколочное ранение получил старший политрук Миронов. Сразу же после перевязки его положили в сани и отправили в госпиталь.

Через некоторое время мне рассказали, что немецкая авиация варварски разбомбила на станции Лихая эшелон с ранеными. Самолеты не только сбрасывали бомбы. На бреющем полете они расстреливали из пулеметов тех, кто смог выбраться из вагонов. Сотни раненых нашли там свою смерть. Говорили о том, что во время этой бомбежки погиб и старший политрук Миронов. Очень не хотелось мне верить этому, но что поделаешь — война.

К счастью, старший политрук уцелел. Он был ранен еще раз, контужен взрывной волной, но санитары успели вытащить его на платформу. Вместе с другими ранеными Миронова отправили в тыловой госпиталь, в Кисловодск.

После излечения военно-врачебная комиссия признала старшего политрука ограниченно годным. Два осколка остались у него в легких, один в плече. Врачи предложили Миронову уехать на Урал. Он не согласился, потребовал, чтобы его снова отправили на фронт, но получил отказ. Тогда Николай Романович написал мне и попросил помочь вернуться в дивизию. В нарушение медицинских правил мы помогли ему. Какие уж тут правила, если человек горит ненавистью к врагу...

Прибыв в дивизию, Миронов занял прежнюю должность. Вскоре выяснилось, что он так и не получил награды за смелую разведывательную операцию. Больше того, мы узнали из документов Управления кадров, что он числится погибшим. Понадобилось мое личное свидетельство, что это тот Миронов, на которого мы посылали в свое время наградной лист. Вместе со старшим политруком я поехал в штаб Южного фронта. Член Военного совета Ларин вручил Н. Р. Миронову медаль «За отвагу». В то время эту медаль имели немногие бойцы и командиры.

В районе Старобельска я оставил дивизию и выехал к новому месту службы принимать корпус. Наши с Мироновым фронтовые пути разошлись, я долго ничего не слышал о Николае Романовиче, хотя изредка вспоминал его.

Весной 1945 года, когда над Будапештом нависла угроза эпидемии, комендатура решила провести совещание с руководящими медицинскими работниками гарнизона и города. В конце совещания с места поднялся стройный, подтянутый майор.

— Помещение госпиталя освобождено для передачи местным властям в соответствии с вашими указаниями, товарищ генерал-майор, — сообщил он.

Я чуть не ахнул от неожиданности и даже глазам своим не поверил.

— Миронов, дорогой! Откуда?

Мы обнялись. Я разрешил людям разойтись.

— Ну рассказывай, где служишь, чем занимаешься?

— Да и рассказывать особенно нечего, — ответил Николай Романович с присущей ему скромностью. — Воевал, как все. Теперь в 46-й армии, работаю заместителем начальника 197-го управления полевых эвакопунктов. В нашем подчинении двадцать два госпиталя.

Долго проговорили мы в тот день...

После демобилизации Н. Р. Миронов возвратился в Днепропетровск. Вскоре его выбрали первым секретарем Октябрьского райкома партии, того самого райкома, из которого он уходил на фронт политбойцем-добровольцем.

В течение нескольких лет Николай Романович был секретарем Кировоградского обкома КП Украины. Потом партия направила его в центральный аппарат органов государственной безопасности.

В 1959 году Н. Р. Миронова назначили заведующим одного из отделов Центрального Комитета КПСС.

Нам приходилось нередко встречаться в последние годы. Николай Романович, как и прежде, оставался отзывчивым, чутким, скромным человеком. Он был в расцвете жизненных и творческих сил, мог еще свершить немало полезных дел. Но нелепый трагический случай вырвал его из наших рядов.

19 октября 1964 года недалеко от Белграда разбился в горах самолет, на борту которого находились члены советской делегации, направлявшейся в Югославию на празднование 20-й годовщины ее освобождения.

Среди погибших был и депутат Верховного Совета СССР, член Центральной ревизионной комиссии ЦК КПСС, генерал-майор Николай Романович Миронов.

* * *

В Центральную комендатуру довольно часто приходила по служебным делам сотрудница одного из отделов 3-го Украинского фронта майор Мария Александровна Фортус, или «Марусина», как ласково звали ее друзья.