Через миры, выбирая любовь (СИ)

Наверное стоило бы рассказать все с самого начала, но у меня все не как у людей, как любит повторять папочка, вот и тут тоже самое. Год с лишним назад я решила уехать из России, бросив все: семью, спорт, работу, друзей, налаженную и удобную жизнь, меняя ее на один большой знак вопроса, но оставаться с ним в одной стране я больше не могла. Уехала из-за него.

Он… Он был далеко не первым мужчиной в моей жизни, но никто не относился ко мне так прежде искренне и нежно, так заботливо и страстно, так понимая и так не ограничивая ни в чем. А я ? Я просто любила, любила так, как никого раньше и никого больше, так словно знала его всю жизнь, а может, и много жизней до того. Со стороны все выглядит до невозможности банально. Мы познакомились по интернету, обменялись фотографиями и договорились о встрече. До сих пор это фотография стоит заставкой на моем рабочем столе. Он, повернувшись в полоборота, смотрит в обьектив со своей вечной презрительной усмешкой, облокотившись на ограду Обводного канала в Петербурге. Я даже знаю о чем он думал в тот момент, он думал о своем ребенке, который должен был появиться на свет через полгода. Заиметь ребенка в таком возрасте – недальновидно, когда решают за тебя – плохо, но когда ребенка используют, чтобы привязать, а если не получается- лишают вообще, что может быть хуже?

Я задумалась, прошло полтора года, как я жила во Франции, два года, как мы расстались, соответственно Вере сейчас должно было быть два с половиной года. Уже бегает и разговаривает, а любимое слово наверняка – “папа”.

С самого начала я знала о ее существовании, знала, и тем более живя в разных городах, не расчитывала с ним на больше, чем неделю развлечений и глубоко ошибалась, как оказалось впоследствии…

В первую же встречу в Москве мы просто бродили по улицам столицы и разговаривали, мы проговорили десять часов подряд, и ниточка взаимопонимания, превратилась в железную цепь, которой отныне нас сковали в одно целое. С той секунды мы словно поняли, что отыскали друг друга в целом мире, что наши сердца всегда стучали в такт, что мы дышим одним воздухом.

Антон жил в Москве, я в Питере: нас разделяло восемьсот с лишним километров, но какой ерундой казалось нам это расстояние. Друзья смеялись, что для нас пора было строить метро между городами или покупать абонемент, настолько часто мы ездили друг к другу то на неделю, то на выходные, а то и чтобы просто денек побыть вместе. Романтика вокзалов, постоянных встреч и прощаний пронизывала все наши отношения, и до сих пор мне было больно вспоминать это, понимала я, чувствуя, как каждый раз ноет сердце, где словно коллекция открыток в альбоме, хранилась наша история.

Вот, сдав последнее отчет на работе и, плюнув на все, я беру билет на отправляющийся через полчаса поезд. И только в вагоне в десять вечера я начинаю соображать, что я буду в пять утра делать на перроне одна, ведь позвонить, естественно я никому не успела. Будить в такую рань людей как-то неудобно, и я решила переждать несколько часов, а потом уже оповестить любимого о приезде. Что вы думаете, сойдя с поезда в четыре тридцать пять по московскому времени, ежась от холода и абсолютно невыспавшись, я оказываюсь в самых крепких и надежных руках на свете. На мои вопросительные глаза Антон только загадочно улыбался, мол уметь надо. А метро в Москве, между прочим, открывается только в пять…

А вот осень, мы идем, взявшись за руки, рядом с Красной площадью вечером и шуршим разноцветными кленовыми листьями. Темнеет в сентябре рано, горят огни большого города, ревущие машины проносятся мимо, влюбленные парочки шепчутся на зеленых скамейках, толпятся шумные иностранцы. Антон что-то обьясняет мне на ходу, горячится и размахивает руками, а я по обыкновению задумавшись и не услышав, смущенно признаюсь:

- Ну не понимаю я.

Он останавливается, берет в руки мое лицо, смотрит в глаза и тихо-тихо говорит:

- А не надо понимать. Ты просто люби меня.

Какие еще тут нужны слова?

А следующая картинка уже у меня дома, после его купания в нашем Финском заливе, что может прийти в голову только москвичу. Он распорол ногу так, что пришлось везти его ко врачу. До скорой его несли на руках, а он только шутил по поводу своего драгоценного флага, что без него и не поедет никуда, а результатом было четыре шва. И вот он сидит в моей комнате на диване и отдергивает ногу каждый раз, как только я приближаюсь с ватой в руке, чтобы промыть рану перекисью, как велел врач.

- Антон! Прекрати!

- Так ведь щипать будет!- возмущенно восклицает мой храбрый мужчина.

- Ну не маленький, потерпишь, пощипет и перестанет. Не бойся, больно не будет.- уговариваю я.

- Ага, конечно. – бучит он себе под нос и снова отодвигается.

Я закатываю глаза к потолку:

- Да что же это такое?! Иди сюда!

- Я идти не могу, я теперь только прыгаю!

И в доказательство упрыгивает на кухню на здоровой ноге.

- Все, мне надоело. С кухни ты никуда не денешься, я иду. – предостерегающе произношу я в пустоту и направляюсь туда, подхватывая баночки с перекисью, бинты и вату. И еще в коридоре слышу: