Через пламя и ночь

Раско заныл, что всё равно хочет стать чародеем и носить козлиный череп, а Илар снова привлёк к себе Мавну и глухо проговорил, прижимая её к груди:

– Мы с ним сначала немного подрались. По-мужски. Но он говорил о тебе с улыбкой. И оборачивался на город. Наверное, я бы тоже так говорил о Купаве.

Мавна спрятала лицо, утыкаясь в рубаху Илара, и тяжело вздохнула.

– Только он бешеный. Смотри, пожалуйста, чтобы он никого не убил. И чтобы его никто не убил. И сам никого не убивай. И не умирай…

– Сколько условий! Сестрица, когда ты стала такой строгой?

Мавна легонько ударила его кулаком в бок.

– Мы пусть бешеные, но не безголовые, – добавил Илар уже серьёзно. – То, что нравится тебе, нравится и мне. И раз уж ты замолвила словечко, то так и быть, привыкну. Только я хотел идти в дозор на городскую стену, а не в лагерь. Дозорным мне как-то привычнее.

Мавна согласилась. Пусть хотя бы Илар не кидается в самое пекло – ей будет спокойнее.

Они долго обнимались вчетвером – посреди улицы, не обращая внимания на то, что их все обходят. Трепали друг друга по волосам, целовали в щёки. А потом Илар и Купава, отойдя в сторонку, целовались в губы, и Мавна с Раско отвернулись, чтобы не мешать.

Илар забрал лошадь и ускакал прочь с Чумной слободы. Мавна, Купава и Раско, утирая носы, смотрели ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за поворотом улицы. Наступил настоящий вечер: тёмный, густой, с отблесками костров во дворах, с ароматами готовящейся пищи и крепких травяных чаёв. Небо вновь начало наливаться оттенком малинового – и с окрестностей снова тревожно потянуло дымом.

– Пойдём, покажу наше жильё. – Мавна оторвала взгляд от жутковатого неба и потянула Купаву в дом. – Покровители, какое же счастье, что ты снова у меня есть.

Глава 18 Летящие стрелы и тёмные вечера

Чтобы Чумная слобода скорее осталась позади и он не успел обернуться, Илар всё сильнее подгонял коня – он ясно понимал, что, стоит ему ещё раз взглянуть на Купаву, на живых Мавну и Раско, тогда и ему, и им расставание дастся ещё тяжелее.

Пару раз он малодушно подумал: а что, если всё-таки остаться с ними? Он не воин и не чародей, он – простой пекарь из маленькой деревни. Его дело – месить тесто и печь хлеба с поджаристыми корками, а потом продавать их мирным людям. Ну какой из него убийца упырей?

Но Илар одёргивал себя: нет, сейчас он не пекарь. Он сильный молодой мужчина с проснувшейся искрой, умеющий сражаться и защищать близких. Если все вспомнят свои мирные занятия, то даже дозорных не останется, а паре чародейских отрядов не выстоять под натиском нежаков. Тогда стены города падут, сражения перетекут на улицы, а простым людям не под силу справиться с таким количеством упырей.

За пазухой, завёрнутый в клочок тряпицы, ощущался твёрдый уголёк. Что ж, чародей не обманул: угольки на самом деле помогли добраться до города. Выходит, он помог спрятать Купаву за городскими стенами – не говоря уж о том, что и про Мавну с Раско не врал…

Илар хотел сразу свернуть к постам дозорных и попроситься к ним, но в последний момент передумал и погнал коня к городским воротам. Его выпустили неохотно, приоткрыв створки ровно настолько, чтобы мог проехать всадник, и тут же ворота снова захлопнулись за спиной.

В этот раз уголёк тоже скрыл. Нежаки сновали в рваной шали тумана между городом и чародейским лагерем, окружённым стеной из костров. У городских ворот теперь тоже пылали высокие костры, не давая нежакам подобраться слишком близко. Нижняя часть стены, сложенная из булыжников, обуглилась от пламени, но до бревенчатой части огонь всё-таки не доставал.

Проскакав через неширокую полосу поля, Илар замедлил коня и окликнул Вайду, чтоб она пригасила костёр и позволила ему войти. Упырей вокруг лагеря стало меньше, но Илар понимал: пока вечер только сгущается, и к ночи набегут ещё. Небо затягивало дымной пеленой, серо-рыжей, тяжёлой и душной, и дышалось здесь гораздо труднее, чем в городе.

Илар спешился, прошёл через всю стоянку и устроил коня у перелеска, вместе с остальными лошадьми. Лагерь жил своей жизнью, но по настороженным разговорам, по резким движениям чародеев, по оружию, которое теперь почти всегда тускло горело и не гасло, чувствовалось, как все устали и напряжены. Илар прошёл мимо костров с булькающей похлёбкой, мимо нескольких козлиных черепов, разбитых и лежащих на земле – Боярышник рассказал ему, что при вступлении в отряд каждый чародей закладывает в череп часть своей искры, чтобы воспользоваться в битве, когда своих сил останется слишком мало. Что ж, в этих разбитых черепах больше не горели искры – отслужили своё, вернули силы хозяевам. А некоторые и вовсе принадлежали уже убитым чародеям.

Он дважды обошёл всю стоянку, прежде чем наконец-то нашёл Смородника. Тот стоял прямо за кострами, снаружи защитного круга, и сосредоточенно вглядывался в сторону болот, держа руку на ноже.

– Пропустишь? – кашлянул Илар.

Смородник, быстро обернувшись, взмахнул ладонью, будто разрубая воздух: между кострами образовался проход, через который шагнул Илар.