Через пламя и ночь

– Я хотел сказать спасибо, – глухо проговорил он.

Чуть склонив голову набок, Смородник всмотрелся в него настороженным вопросительным взглядом. Илар усмехнулся про себя. Ну, раз собеседник молчит, он будет говорить один.

– Спасибо, что дал мне надежду. Теперь сражаться будет проще. Есть ради кого. Я и не верил, что с сестрой и братом всё хорошо. Спасибо, что позаботился о них. Я этого не забуду.

Он похлопал Смородника по плечу – так, как похлопал бы товарища по дозорной службе – или старшего брата, будь он у него.

– Она что-то спрашивала? – с сомнением буркнул Смородник.

Илар заметил, как жадно сверкают чёрные глаза. В белом проблеске отражалось пламя, почти так же временами алели глазницы чародейских черепов, и если бы он сейчас видел этого человека впервые, то точно решил бы, что от такого стоит держаться подальше. Илар просил Покровителей защитить Мавну от лихих людей, упырей и чародеев – и представлял кого-то вроде Лыка, с мерзкой ухмылкой и хитрым взглядом. Но этот Смородник выглядел едва ли не опаснее – и казалось шуткой Покровителей то, что именно он вернул Илару брата с сестрой.

– Просила присмотреть за тобой, – хмыкнул Илар. – Чтоб не умирал.

Смородник опустил лицо, переступив с ноги на ногу. Задумчиво потёр бровь и усмехнулся.

– Это на неё похоже. А… больше ничего?

Илар пожал плечами.

– Мне показалось, она расстроилась, что ты сам не приехал. Хотела тебя видеть. Наша мать погибла в Сонных Топях, и я рассказал Мавне про это. Мне было жаль уезжать, потому что она теперь очень расстроена всем, что произошло. Но вдвоём с Купавой им будет проще. И Раско тоже отвлекает, конечно.

– Соболезную. – Смородник помолчал, но потом добавил с теплом в голосе: – Раско – хороший парень.

Они затихли, стоя плечом к плечу и глядя в одну сторону. На небе пробивались звёзды – если ветер сдувал клубы дыма, вспарывая сплошную завесу.

– Что у тебя на шее? – спросил Илар, разглядев мокнущую незаживающую рану.

Смородник рассеянно провёл ладонью и посмотрел на свои пальцы.

– А. Упырица укусила.

Илар цокнул языком.

– Ты ведь был у райхи, чего не попросил вылечить? Мне они и не такое вылечили. Были глубокие раны, теперь уже и не осталось ничего.

Покосившись на Илара исподлобья, Смородник фыркнул.

– Не захотел.

– И не болит?

Смородник отшагнул чуть подальше от Илара и досадливо шикнул:

– Вы в Сонных Топях все такие сердобольные? Тебе какое дело?

Илар вскинул руки в примирительном жесте.

– Да ладно тебе, ладно. Просто спросил.

* * *

Мавне казалось, что она не заснёт, но стоило лечь в постель, как голову заволокло чернотой. Она проснулась лишь к полудню, когда солнце уже вовсю заливало комнату – так ярко, что Мавна сперва не поняла, что происходит.

Тут же вернулась тяжесть в груди. Мама… Как же хотелось привести ей живого Раско! И услышать слова прощения, чтобы никто больше не попрекал, что упустила брата в тот проклятый день. Но ничего уже не получится.

– Ты проснулась?

Из соседней комнаты выглянула Купава. Только сейчас Мавна поняла, что Раско в постели нет – значит, давно уже встал.

Она вытерла глаза уголком одеяла и перекинула волосы на одну сторону, осторожно разбирая спутавшиеся пряди пальцами.

– Да. Прости. Я что-то…

Купава строго сдвинула брови.

– Ты извиняться удумала? И не смей. Отдыхай. Чего ещё делать? Лежи сегодня весь день. Я посижу с Раско.

Мавна растроганно поджала губы и вытянула руки. Купава, смягчившись, села к ней на постель и позволила крепко себя обнять.

– Что бы я без тебя делала… – прошептала Мавна, пряча лицо в волосах Купавы.

– Давай угадаю. Ты бы грустно сидела у окна и корила себя за всё на свете, даже к чему совершенно не имеешь отношения. Да?

Из соседней комнаты донеслись звуки дудки – но уже не такие отвратительные, как раньше. Мавна усмехнулась.

– Так! – воскликнула Купава, резко подскочив. – Ты же вчера совсем ничего не ела! Я следила. Сейчас принесу.

Она деловито побежала к столу, где лежали какие-то свёртки. Мавна со вздохом опустилась обратно на подушку – и провалилась, как в мягкое облако. Ей было стыдно, что Купава, которая столько всего пережила, суетится вокруг неё, но сил сопротивляться не было: последние дни будто бы выжали её, как выстиранное бельё, вывернув все чувства наизнанку. Зато Купава, кажется, наоборот, успокаивалась, пока хлопотала вокруг Раско и Мавны.

Раско забрался к Мавне в постель, Купава принесла им пирожки с повидлом и разлила по кружкам остывший, чуть тёплый сбитень, и тоже залезла с ногами на кровать. Они с трудом поместились все втроём, но так Мавне даже больше нравилось: лежать, спутавшись клубком, в гнезде из подушек и одеял и жевать пирожки, роняя крошки на простыни.

Они говорили о пустых глупостях: просто болтали без смысла. Вернее, Мавна больше молчала, а вот Раско не замолкал ни на минуту, и Купава с радостью поддерживала разговор. Хотелось замереть и слушать их вечно, позволяя каждому звуку их голосов падать в огромную дыру в своей груди – и заполнять её долгожданным теплом.