Через пламя и ночь

Смородник проводил её странным взглядом и провёл рукой по волосам, вычёсывая пальцами оставшийся мусор.

– Это Чумная слобода, если ты забыла, – сварливо напомнил он. – Здесь только ты одна – не отброс. Так что упырём больше, упырём меньше – никому нет дела, пока он не начнёт бросаться на людей. А начнёт – всё равно никому не будет дела. Главное, чтоб не выходил в город. А то всем достанется.

Смородник поднялся, взял свой бурдюк и, плеснув сначала на лицо, начал мыть руки. Мавна толкнула скрипучую дверь, но услышала за спиной тихий оклик.

– Мавна, одна тут далеко не ходи. Нежака у реки поищи, он должен быть там.

– Хорошо…

Мавна постояла ещё несколько мгновений, думая о том, как же странно, что Смородник обратился к ней по имени, а ещё, кажется, беспокоился о ней. Тряхнув головой, она набросила платок и вышла наружу.

Варде и правда обнаружился у реки, которая текла недалеко за двором с амбаром. Мавна выдохнула с облегчением: не увидев Варде в амбаре, она успела подумать разное. И что он ушёл, обратившись чудовищем, и что его убили местные, узнав в нём упыря, и что без шкурки ему стало совсем худо.

Варде сидел на берегу в одних штанах, и по худой спине стекали капли воды. Светлые волосы намокли, прилипли к шее и казались сейчас темнее, чем обычно. Мавна обошла его по берегу и села рядом.

– Ты чего так рано ушёл? – спросила она вместо приветствия.

Варде спешно схватил лежащую на траве рубаху и попытался натянуть, но она не наделась на мокрое тело. Виновато улыбнувшись, он остался как был. Мавна заметила, что Варде слегка дрожал, да и лицо не казалось здоровым – щёки впали, вокруг глаз расползались тёмные круги.

– Ты был у Царжи?

Варде почесал шею и провёл рукой по волосам, отжимая капли влаги.

– Был. Потому и поднялся раньше вас. Она велела до рассвета к ней прийти, выпить отваров.

– И тебе стало лучше?

Варде вдохнул через нос и задумчиво посмотрел на реку. Вряд ли он перестал страдать без шкурки, всё-таки выглядел неважно, да и два отвара от райхи – не такая уж серьёзная помощь, но всё-таки Мавне хотелось верить, что Царжа справится. И с Варде, и с Раско. Тогда и самой ей станет намного лучше.

– Ты хочешь спросить про брата, – догадался он и перевёл взгляд на Мавну. – Извини. Царжа не велела ничего тебе говорить. Да я и не видел его, честно.

– Понятно. – Мавна со вздохом разгладила платье на коленях. Ковырнула ногтем вышитый по подолу цветок. – Но за тебя я тоже волнуюсь.

Варде улыбнулся, протянул к Мавне руку, но передумал, упёрся ладонью в траву сбоку от себя.

– Я пока жив. Уже хорошо. И знаешь, вот смотрю сейчас на речку и понимаю: я тоже жил у реки. И у нас была коза. – Он хмыкнул. – Непохожая на твоего козлика, белая. Ещё помню, что я упал в ту реку. Удочка запуталась в траве, я хотел её вытащить. И… Больше ничего не помню.

Он потемнел лицом. Мавна поняла, что Варде тяжело копаться в обрывках воспоминаний, а то самое падение в реку, вероятно, и было последним. Она молча обняла Варде за худые плечи, не обращая внимания на то, что её платье тоже немного намокло.

– Я рада, что ты начинаешь вспоминать. Не всё будет приятным, верно? Но ты ведь хотел вспомнить. Лучше так, чем ничего.

Варде положил руку ей на спину и легонько погладил, уткнувшись лицом в волосы, переброшенные через плечо. Издал тихий смешок.

– Я называл себя помнящим. Тем, кто помнит прошлые жизни болотного духа – и то, как в разные времена нас сгоняли с земель. Но это была только половина меня. Понимаешь, это всё равно что смотреть одновременно на две картинки. И обе – моя жизнь. Человека и болотника. Знаешь, чем память болотника отличается от памяти человека?

Он отстранился, и Мавна тоже. К её щекам прилила кровь.

– Чем?

Варде снова взял рубаху и всё-таки надел её, пусть кривовато. Воротник завернулся с одной стороны, и Мавна едва сдержалась, чтобы не поправить – всё-таки объятий было достаточно, вдруг Варде посчитает, что она слишком навязчивая?

– Человек помнит только своё. А болотник – всё, что помнит болотный царь. Поэтому я помню, как чародеи сжигали наши деревни. Помню, как мы жили среди топей, а после сожжения наших городов опустились в Туманный город, к отцу. Вернее, только те, кто не попал в пекло. Ты ведь знаешь, искра убивает наш дух, и спаслись тогда немногие. Мы – части отца, и каждый раз, когда он нас порождает, вспоминаем всё, что творилось с нашим родом.

– О. – Мавна не знала, что ответить. Когда она напоминала себе, что Варде – не просто милый парень, но ещё и упырь, вероятно, от чьего воя она просыпалась в холодном поту, на неё накатывал ужас, такой, что холодели ноги. Она неосознанно отодвинулась дальше. Поняв свою ошибку, Варде поднялся и сунул руки за пояс.

– Прости. Нельзя тебе это рассказывать. Но, знаешь, иногда хочется.

– Всё в порядке. – Мавна утёрла нос и тоже встала, пряча похолодевшие пальцы у шеи, под платком. Река тихо бурлила, Чумная слобода понемногу просыпалась: в петушиных криках, в возне во дворах, в хлопанье закрывающихся дверей – везде начинала слышаться жизнь. – Я к тебе привыкла. И ты хороший парень, правда. Я боялась за тебя.