Через рамки

— И печально.

— В общем, чтобы я успел кое-что сделать.

Женька подобрал и заглотнул оброненную макаронину.

— Скоро семестр кончается, а ты, блин… — он замолчал и стал похож вдруг на человека, в разгар ясного летнего дня оприходованного молнией. — А ты в летних лагерях был когда-нибудь?

— В пионерских, типа?

— Ну! В «мультики» не играл там?

— Какие «мультики»? — приподнялся на локте Мишка.

— Была такая игра… — Женька покраснел. — Ну, как игра, баловство, дети были, дурные, хрен чего понимали тогда.

— Ты не тяни.

— Я не тяну. Парень с соседнего отряда сказал, что, мол, рай можно увидеть, картинки яркие, всякие чудеса, а для этого надо горло, сонную артерию перетянуть или шарфом, или полотенцем. Как при самоудушении.

— И что?

— Ничего. Главное, безопасно. Сам перетягиваешь, а когда сознание теряешь, рука слабеет, и пальцы разжимаются. В общем, убить себя не получится, а на волосок от смерти побываешь.

— И как мультики?

— Многие видели. Я, правда, только свет видел, зыбкий такой, и там будто рыбины плавают…

Мишка загорелся идеей.

— Слушай, я, наверное, попробую! Вафельное полотенце сгодится?

— Блин, ты дурак? — заволновался Женька. — У нас Таньку Серову еле откачали потом, она минуты две не дышала!

— Ну, ты меня проконтролируешь!

Мишка вскочил с койки, вытянул из-под нее сумку с вещами, окунул руки в кожаное нутро. Из сумки, как из рыбьих или животных внутренностей, полезли рукава свитера, верх футболки, джинсовая штанина.

— Во! — Мишка извлек наружу узкую серо-синюю змею вязаного шарфа. — Сгодится?

— Ты меня на соучастие не подбивай, — сказал Женька. — Сам говоришь, у меня другая программа.

— А где перетягивать?

— Там, где сонная.

— То есть, узлом, да?

Мишка просунул концы шарфа в сложенную петлю.

— Эй-эй! — поймал за руку его Женька. — Ты сдурел здесь это пробовать? Здесь я тебе не дам. И лучше вообще откажись от этого.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.

— Ты мне зачем рассказал про «мультики»? — спросил Мишка.

— Я же не думал…

— Ладно, — Мишка вырвал шарф из пальцев сокомнатника, — в парк пойду. Там, надеюсь, мне никто мешать не будет.

— Что ты уперся с этой программой? — спросил Женька, вернувшись к своей сковороде.

— Это не я, это она уперлась в меня, — Мишка одел куртку. — И я ей окажусь не по зубам. А вы оставайтесь здесь, стройте из себя гуру и пожирателей макарон.

— А тебе не кажется…

Договорить Женька не успел, потому что Мишка уже выскочил в коридор.

Семнадцать ступенек, доска объявлений, пост вахтерши, скрипучие стеклянные двери. Снаружи было ветрено, и Мишка застегнул молнию на куртке. Обогнув высотку общежития по растрескавшемуся асфальту, он перебежал дорогу и кривой тропинкой вышел к парку.

Перетянуть, значит, горло.

Дорожки вились вокруг причудливо изгибающегося пруда. Сквозь облетающую листву неухоженных деревьев проглядывал самолет на высоком постаменте. Скамейки где-то были сдвинуты, где-то проломлены. Мишка с трудом нашел уединенную и целую, вынесенную к пологому бережку, под вязом.

Только он сел, как какой-то старичок прошел по дорожке, за ним проехал велосипедист. Словно сговорились.

Мишка освободил шарф из-под куртки. Стянул, ослабил. Нащупал рукой на шее биение крови, вот и жилка.

Черная вода пруда морщилась под ветром. На ней корабликами покачивались листья. За деревьями мелькнула человеческая фигура. Расходились, суки.

Мишка выдохнул, выковырял из кармана бумажку с мантрой. В общем, одной рукой затягивать, другую ближе к глазам. Куэска ти маньяна… Блин, макъяна…

Что это я так быстро? — подумалось вдруг ему. Как наскипидаренный. Не собрался, не приготовился. Родителей не предупредил. Неизвестно же, что будет. Выход за рамки, он куда? Без воды и продуктов…

Ха!

Мишка рассмеялся. Это программа! Конечно же это программа в нем говорит! Вернее, отговаривает. Боится. Да, да, тут нужно не раздумывая, потом будут капать сомнения, всякие срочные дела, обнаружится то, обнаружится се, и он замотается, запудрит себе мозги учебой, работой, семьей, исполняя предписанное.

Фигушки!

Мишка поднял бумажку, другой рукой взялся за шарф. Оглянулся. Никого, кто бросится спасать его по незнанию?

Было страшновато. Шелест листвы и жухлой травы вытеснил звуки проезжающих невдалеке автомобилей. Ш-ш-ш.

Мишка поежился, сцепил зубы.

Ну, что, поехали? Зубы стукнули. Сдавливая горло, Мишка потянул за шарф, но скоро захрипел и закашлял. Надо же еще как-то дышать!

Ага, вспомнил он, надо чтобы узел ложился и перекрывал артерию.

Снова пощупав жилку, Мишка соорудил на петле шарфа узел, приладил его. Плотный ком неудобно прижался к шее.

Прощай, программа!

Впрочем, быстрого прощания не получилось. Пришлось повозиться, включить вторую руку, затем сместить узел. Только с третьего раза у Мишки потемнело, а затем посветлело в глазах, но он не успел прочесть мантру. Непонятная картинка отпечаталась с внутренней стороны век, то ли лицо, то ли просто овал.

Блин, выйти за рамки оказалось совсем не просто! К тому же Мишка элементарно замерз. Еще рука уставала шарф тянуть, отставив локоть.

Мишка подышал, отдыхая.