Через розовые очки

— Я потому так спокойно говорю, что знаю — ее не похитили. Она по доброй воле скрылась, только куда — неизвестно, — отбарабанил Петлица с таинственным выражением лица, а потом произнес задумчиво, словно это только что пришло ему в голову. — Может, она к отцу, к этому Фридману уехала?

— А что ты знаешь про ее отца?! — вскричала Лидия. — Говори, несносный мальчишка.

Петлица меж тем не спешил с ответом. Он принялся делать тетушке очередной бутерброд, хоть та его об этом вовсе не просила. Руки его словно гипнотизировали Лидию Кондратьевну. Ведь полчаса воду в ступе толчем, она так ничего толком и не узнала.

— Ну! — прикрикнула она грозно.

— Знаю, что он в бегах, — ответил наконец Шурик.

— И откуда тебе это известно? Даша не могла тебе этого рассказать. Или у вас роман, и она с тобой откровенничать вздумала? — последнее было только приманкой, вдруг Шурик на это предположение клюнет и решит разговориться.

— Ой, — племянник деланно рассмеялся. — До романов ли мне сейчас, милая тетушка. Даша ваша…, ну, словом, совсем не в моем вкусе. Ладно. Я скажу. Тем более что тайна эта меня изнутри распирает, жить спокойно не дает. А виновница всего этого — вы, моя драгоценная благодетельница. Вы одной рукой помогаете, а другой топите.

Не иначе, как само провидение подсказало Шурику выход из трудного положения. А может, и без провидения обошлось, Петлица был очень неглуп и что‑что, а выжидать умел. Вот и в этом, крайне трудном для него разговоре он нашел щелку и бросился в нее со скоростью ракеты. Сейчас он чувствовал себя человеком уверенным и перед чужими тайнами чистым. Лидия Кондратьевна забыла про бутерброд и смотрела на племянника с открытым ртом.

Петлица выждал паузу.

— Вы меня тут про банк спрашивали — как у нас дела идут. Выстояли мы. Долгов, правда, полно, не дыша живем, на цыпочках. Но не в этом главная драма моей жизни. Хотел бы я знать, Лидия Кондратьевна, с какой–такой мыслью вы мне эту квартирку подсуропили? А квартира‑то темная, плохая квартирка… Могли предупредить хотя бы, — он многозначительно замолчал, выпил водки, поморщился и с той же гримасой отвращения продолжал, — они явились ко мне в сентябре. Я это запомнил, потому что доллар уже взвинтился до двадцати с лишком, я тогда даже ночевал в банке, а потом пришел домой помыться, только в ванну залез — звонок. Я в глазок посмотрел — три мужика. Куда же я им буду открывать — голый. Я опять полез в ванну. Через час — опять звонок, но не дверь, а по телефону, зовут Фридмана. Я, естественно, отрапортовал, что, мол, только квартиросъемщик и ничего про Фридмана не знаю. А он: " Чего же ты нас не пустил? Мы же знали, что ты дома. Боишься, что ли?"

Я бросил трубку, зачем мне с дураками общаться, но мужики эти были отнюдь не дураки. В следующий раз они меня у банка подловили и в мою же машину сели. Езжай, говорят, мы скажем, когда остановиться. Я перетрусил страшно, но виду не подал. Не били. Поговорили мирно. Я стоял на своем — знать ничего не знаю, я посторонний человек. Только сказал им зачем‑то, можете, типа того, в ЖЭКе справиться. Правда, это они бы и без меня доперли. Тогда в машине они паспорт, права, все документы взяли… Думал все, хана, это же не восстановить. А они только данные записали, и все назад в бардачок засунули, а потом говорят: "Мы к тебе еще раз придем, только ты не дури, дверь открой, чтоб не ломать. Мы тебе ничего плохого не сделаем, но при условии, что ты будешь вести себя хорошо".

Следующий наш разговор состоялся уже здесь, на этой кухне. Видимо в ЖЭК они уже сходили, потому что твердо знали, что у Фридмана есть дочь. И наказали, что если у меня появятся какие‑нибудь сведения о Фридмановской дочери — Даше Измайловой, то чтоб я немедленно им об этом сообщил. Я сказал, что в глаза этой дочери не видел, и уж если отец в бегах, то и дочь в бегах.

— А они? — всхлипнула Лидия Кондратьевна.

— А они говорят, ты не умничай, а делай, что тебе говорят. А вздумаешь с этой квартиры съехать, мы тебя в твоем банке словим. Твоя квартира теперь явочная, а ты наш Штирлиц. Какая бы родня не явилась, у всех под любым предлогом бери номер телефона, а мы с ними сами разберемся.

Тут логическая цепочка в голове Лидии Кондратьевне четко выстроилась, все звенья цепи сомкнулись, и была эта цепочка похожа на удавку, накинутую разом на их шеи.

Шурику хотелось быть до конца искренним, потому что он сам себе сейчас нравился. Такая вот страдающая сторона. Можно даже сказать — герой. Он совсем было собрался рассказать, что попросил у Даши номер телефона не из‑за Вадима, плевал он на Вадима, а в соответствии с ситуацией. Не помирать же ему, в самом деле, из‑за чужой глупости! Тем более, что сам он с Дашиным номером никуда не высовывался. Более того, он бумажку с цифрами четыре месяца в банке прятал, под дурака косил. Это уж потом… Но строгий тон тетки подействовал отрезвляюще.

— Дальше можешь не договаривать. К тебе пришла Даша, и ты обманом выцаганил телефон.

— Да не выманивал я у нее ничего. Она сама мне его дала. Я же говорил… Вадим прислал письмо.