Читаем Через семь гробов полностью

  Голдберг примерно представлял, о чем думает сейчас Фарадей. 'Ну давай же, давай, - мысленно подгонял негра Голдберг. - Я сейчас твой реальный шанс поймать удачу! Ты получишь повышение, тебя переведут на нормальную планету. Ты поднимешься так высоко, как еще ни один негр не поднимался в ОРС. Я вижу, ты хочешь нажиться и на продаже русского корабля? Да сколько угодно! Я даже не буду от тебя требовать долю, сам предложишь, хе-хе... Но тебе все равно достанется немало. Ну! Карьера, деньги - все это тебе будет, если ты начнешь работать со мной. Давай!'.

  И Голдберг ничуть не удивился, когда Фарадей решительно кивнул.

  - Да, Бен. Я в деле. Запрашивайте санкцию.

  - Бенджамен, - Голдберг так и не смог полностью скрыть торжествующие нотки в голосе. - Меня зовут Бенджамен. Я рад, что мы будем работать вместе.


  Глава 6


  Интересно все-таки устроен космос. Почему-то полет с Валентайна на Морион занимает куда больше времени, чем, скажем, на тот же Старканзас. А ведь если мерить по прямой, то расстояние примерно одинаковое, причем Старканзас даже поближе. Но сколько ни рассуждай о странностях гиперпространства, провести в этом самом гиперпространстве почти четверо суток придется. Ну да ладно, первый раз, что ли?

  На Морионе Корнева уже ждали. Письмо русскому консулу Роман отправил еще в системе Валентайна, перед прыжком, так что пока он перемещался в гиперпространстве, к его прибытию подготовились. И подготовились, надо сказать, очень даже хорошо.

  Едва Корнев вышел из портовой конторы, где урегулировал все вопросы с разгрузкой и уведомлением ожидаемых пассажиров, к нему подошел Константин Еремеев - помощник русского консула. С помощником этим Роман был в приятельских отношениях, ну насколько можно считать приятелем человека, с которым встречаешься хорошо, если раз в три-четыре месяца, но как-то вот сложилось именно так. После всех положенных приветствий и взаимной радости от встречи они пошли в консульство, благо находилось оно не так далеко.

  - Тут, Рома, такие дела начались после твоего письма...

  - Что такое?

  - В общем, сразу после твоего 'Чеглока' было еще два похожих случая с 'северами'. На Нью-Либерти-1 какие-то темные личности вертелись возле 'Марины', не знаю, знаком ты с ее капитаном Никоновым или нет. Как только этими типами заинтересовались работники космодрома, те моментально исчезли. И буквально сразу сообщили, что на Тексалере какой-то азиат копошился с дверью 'Файр Дэнс', это тоже 'север'. Ну сам знаешь, там народ серьезный. Попытался этот азиат удрать от охранников космодрома, те его и застрелили, не долго думая.

  - Ни хрена себе, - сказал Корнев. Капитана Сергея Никонова он знал. Тот, кстати, был именно капитаном, а не капитаном-пилотом - летал с вторым пилотом-штурманом. Название другого корабля было Роману незнакомо. - А что еще за 'Файр Дэнс'?

  - Его купил в рассрочку тамошний пилот, а поскольку сумма полностью не выплачена, за корабликом присматривает наша консульская служба.

  - Да уж... - ничего подобного Корнев даже не припоминал. - И что теперь?

  - Что? Да вот, работаем, - ответил Константин. - Генеральный консул поднял всех, кого мог, так что тебя сейчас целое войско дожидается, уже часа полтора как прибыли.

  - А что за войско?

  - Двое жандармов и двое из Инженерного корпуса (1).


  (1) Инженерный корпус (полное название - Императорский гражданский инженерно-технический корпус) - военизированная организация в Российской Империи, созданная для оказания экстренной квалифицированной технической помощи в чрезвычайных ситуациях или иных условиях, требующих немедленного привлечения технических специалистов.


  - Неслабо, - уважительно отозвался Роман.

  - Сам знаешь - Россия своих всегда защищает.

  Это Роман очень хорошо знал. Империя на Фронтире внимательно следила и за безопасностью своих граждан, и за обеспечением их интересов. Как выяснилось, не только своих. Этому малому, капитану 'Файр Дэнса', повезло - теперь и его имущество защищено Российской Империей. Конечно, купив корабль в рассрочку, он неплохо переплатил, но сейчас, небось, даже рад. Что ж, все правильно. Люди - главное достояние России, а люди, работающие на свой достаток, и казну империи пополняют. Неплохо пополняют, кстати. Когда Корнев первый раз услышал, сколько гильдия независимых навигаторов отчисляет в казну, он пару минут пребывал в легком шоке от названных цифр.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Крылатые слова
Крылатые слова

Аннотация 1909 года — Санкт-Петербург, 1909 год. Типо-литография Книгоиздательского Т-ва "Просвещение"."Крылатые слова" выдающегося русского этнографа и писателя Сергея Васильевича Максимова (1831–1901) — удивительный труд, соединяющий лучшие начала отечественной культуры и литературы. Читатель найдет в книге более ста ярко написанных очерков, рассказывающих об истории происхождения общеупотребительных в нашей речи образных выражений, среди которых такие, как "точить лясы", "семь пятниц", "подкузьмить и объегорить", «печки-лавочки», "дым коромыслом"… Эта редкая книга окажется полезной не только словесникам, студентам, ученикам. Ее с увлечением будет читать любой говорящий на русском языке человек.Аннотация 1996 года — Русский купец, Братья славяне, 1996 г.Эта книга была и остается первым и наиболее интересным фразеологическим словарем. Только такой непревзойденный знаток народного быта, как этнограф и писатель Сергей Васильевия Максимов, мог создать сей неподражаемый труд, высоко оцененный его современниками (впервые книга "Крылатые слова" вышла в конце XIX в.) и теми немногими, которым посчастливилось видеть редчайшие переиздания советского времени. Мы с особым удовольствием исправляем эту ошибку и предоставляем читателю возможность познакомиться с оригинальным творением одного из самых замечательных писателей и ученых земли русской.Аннотация 2009 года — Азбука-классика, Авалонъ, 2009 г.Крылатые слова С.В.Максимова — редкая книга, которую берут в руки не на время, которая должна быть в библиотеке каждого, кому хоть сколько интересен родной язык, а любители русской словесности ставят ее на полку рядом с "Толковым словарем" В.И.Даля. Известный этнограф и знаток русского фольклора, историк и писатель, Максимов не просто объясняет, он переживает за каждое русское слово и образное выражение, считая нужным все, что есть в языке, включая пустобайки и нелепицы. Он вплетает в свой рассказ народные притчи, поверья, байки и сказки — собранные им лично вблизи и вдали, вплоть до у черта на куличках, в тех местах и краях, где бьют баклуши и гнут дуги, где попадают в просак, где куры не поют, где бьют в доску, вспоминая Москву…

Сергей Васильевич Максимов

Публицистика / Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги