Через тернии к свету (СИ)

Высокие скулы, остренький подбородок, пухлые темно-розовые ярко очерченные губы и выразительные водянисто-голубые глаза. Такие же, как у меня. Один в один, разве что осталось их густо подвести карандашом и пройтись по ресницам тушью.

Я не выдержала и рассмеялась.

— Вы неплохо говорите по-русски.

— О, я знаю восемь языков: русский, немецкий, польский, английский…

— Не стоит, — я рассмеялась еще громче, — Я верю, что вы — полиглот.

— Могу я расценивать это, как согласие? — спросил он, галантно подставляя локоть.

Я не смогла отказать. Очевидно, придется проглотить этот крючок, — настолько он был необычен. К тому же, французик мог оказаться полезен. Например, поможет отыскать дешевую комнату, где можно оставить свои пожитки, пока не найду работу.

Работа… Ужасно важное для меня слово, ради которого я и наскребла пару тысяч долларов и отправилась в святая-святых — за границу! Во Францию!

Заработать денег, выкупить вторую комнату в нашей с мамой квартире и поступить, наконец, в аспирантуру. А может, даже, купить машину…

Розовые мечты. Как оказалось, весьма оторванные от реальности. Желающих заработать было хоть пруд пруди. О хорошей зарплате речь не велась. За малейшую провинность выгоняли с помпой и далеко не всегда с деньгами. Приходилось затыкать рот, закрывать глаза и кланяться.

Некоторым везло: хозяева попадались щедрые и терпеливые. Но такие случаи были подобны блестящим пятнам на пыльной хрустальной люстре.

Поэтому я и возненавидела Францию. В России я хотя бы могла послать матом. Здесь этого не понимали. Языковой барьер…

По дороге мы долго говорили. В основном, Франц рассказывал о себе, о своей работе в театре и в дорогих элитных клубах, где ему платили немалые деньги.

Тщеславия ему было не занимать.

Франц называл себя потомственным фокусником-иллюзионистом. Хотя как по мне эта профессия изжила себя довольно давно — еще в позапрошлом веке. Сейчас уже никого ничем не удивишь. На экранах бацают такие спецэффекты, что голова идет кругом.

Какие уж тут иллюзии.

Впрочем, один фокус — не знаю, честно, его или пластического хирурга, — Францу точно удался. Я была искренне поражена, когда узнала, что ему тридцать восемь. Выглядел он максимум на двадцать пять.

Франц предложил мне пожить в его квартире. Мне очень хотелось согласиться. Но все-таки было противное чувство, будто он собирается пригреть меня, словно бездомную собачонку, подобранную из жалости на помойке. Поэтому я настояла на том, чтобы снять крошечную комнатенку под крышей старого трехэтажного здания, назвать которое домом язык не поворачивается. Отличный кандидат под снос. Но зато соседи спокойные. В основном, пожилые люди. Приветливые, добродушные.

Моя неприязнь к Франции начала потихоньку таять.

Франц приходил каждый день. Непременно с охапкой цветов — обычных, полевых, но ароматных до умопомрачения. Я ставила их в вазу, которую тоже подарил Франц, и мы шли гулять. Бродили ночными улицами, разговаривали по душам, пили вино, потом шли к нему…

А утром я отправлялась на работу.

Франц меня не понимал. Как можно работать какой-то прачкой и подтиральщицей смердящих старческих задов, если он согласен был содержать меня полностью, до мелочей. Жить в душной конуре, когда у него такая роскошная квартира.

Ему было невдомек, насколько унизительно звучит слово «содержанка». Я, как наивная шестнадцатилетняя дебютантка хотела свадьбы — с фатой и белым платьем. А иначе — за деньги мужчины — никогда.

Свадьбы никто не предлагал. Да и не думаю, что для него это было всерьез.

Я полагала, что Францу безумно нравится моя внешность. Что ж, за мной и в России ходили толпами. Правда, никто не дарил цветы вот так… Каждый день…

Франц даже по имени меня не называл — только по-своему, по-французски «mon amie»…

Вернувшись на родину, я еще долго буду вспоминать его нежность, ласки, по-настоящему галантное обращение, которое нашим русским медведям даже и не снилось…

Иногда мне казалось, что Франц сумасшедший. Он заглядывал в мои глаза, и казалось, что он проникает насквозь, скользя по моей душе…

Когда я дремала на его плече, он шептал что-то маловразумительное, типа «ты — это я» или «я — в тебе», «мы — одно целое».

Я понимала, что мы с ним — не пара. Но было какое-то волшебство, не поддающееся логике магическое притяжение, которое не отпускало, не позволяло мне уйти. Без Франца я чувствовала себя никем. Это было отвратительно…

…и восхитительно одновременно.

1

Снег падал густыми хлопьями и растворялся в пушистых белоснежных сугробах, из которых, словно шапочки грибов, выглядывали резные крыши коттеджиков, рассыпавшихся по всему склону. Небольшой, но уютный отель для лыжников и сноубордистов в одном из самых живописных мест Карпатских гор на западе Украины, готовился встречать наступающий Новый год во всей своей красе.

Номера были раскуплены еще месяца два назад, а в отелях покруче номера вообще бронировались за полгода вперед. Этот отель был сравнительно новым, особой популярности не имел, однако свободных мест в нем никогда не было.