Через тернии к звёздам

Это последнее, что помнила девочка. Позже лишь чьи-то мягкие руки коснулись её тела, и она поняла, что это была миссис Джонс. Тёплое тяжёлое одеяло опустилось на неё. В комнате было тепло и уютно, но только не в её душе. Сон казался рваным и поверхностным. В кресле у кровати ей мерещилась мама, а под утро она отчётливо слышала чей-то тихий плачь.

Утро началось с чёрного и белого цветов, и этого Руни боялась больше всего. Все зеркала в доме завесили чёрной тканью, а белыми были лица всех жителей дома.

Миссис Джонс была непривычно молчалива, а мисс Нидвуд стала похожа на живого мертвеца. Она выбрала для Руни чёрное платье и шляпку, и дала белый платок на случай слез. Завтрак прошёл в полной тишине, если не брать в счёт момент, когда мистер Уанхард призвал помолиться. Ради уважения к горю хозяина, Джон сложил руки.

Все молились, молча, и Руни понимала, что в этот раз они не благодарят Бога за яства. Они молят, чтоб её мать попала в лучшее место. Но сама девочка не знала к кому и зачем обращаться, ведь её мама и так попала в лучшее место на свете – в её сердце. Она чувствовала, как душа её матери нежно там хранится, и ей там точно ничего не угрожает.

Она так прониклась словами Джона, что всё утро вспоминала мать. До мелочей, до крупиц. Пыталась запомнить даже незначительные моменты, дабы помочь ей жить в своих любви и воспоминаниях. Именно в это утро она вдруг осознала, какую огромную роль для неё значит запах, про который говорил Джон, ведь её мама пользовалась маслом розы, которым действительно пах каждый уголок дома.

Сорок дней траура тянулись невозможно долго и одновременно неслись очень быстро. Время для Руни останавливалось во время трапез и достаточно громких вечерних молитв миссис Джонс за упокой души миссис Уанхард, или, когда мисс Нидвуд приходила к ней помочь надеть траурное платье, или, когда она оказывалась одна в темноте перед сном. Но лёгкими и приятными были дни, которые она проводила с отцом или Джоном.

Мистер Уанхард обычно пытался отвлечь её различными историями, сказками и небольшими подарками. С Джоном же Руни имела возможность поиграть. Она кидала подковы, обыгрывала его в шахматы, или ходила вокруг него с сантиметровой лентой, планируя связать ему шарф, когда научится это делать. Время с ними пролетало по-настоящему быстро и легко, но периодически Руни резко останавливалась и тускнела, словно воспоминания догоняли её и били под дых: мама умерла.

Замечая подобные перемены в поведении девочки, Джон обычно предлагал срочно сменить игру, а отец – делал вид, словно внезапно вспомнил удивительную историю и увлекал дочь повествованием.

Так и прошли сорок дней, но только тоска никуда не ушла. Пусть все зеркала в доме стали доступны, в стенах Нерис-Хаус ещё чувствовалась утрата, и Руни понимала, что это ещё надолго.

Глава 3. В танце с запахом роз

Мистер Уанхард очень старался не показывать дочери, как на самом деле он убит потерей жены. Он продолжал казаться веселым и жизнерадостным, но оставаясь, один на один с собой снимал маску и позволял себе грустить. Он не пытался найти успокоение в алкоголе, но гости в Нерис-Хаус появлялись крайне редко. Засыпая в постели, где когда-то он спал с женой, он обнимал одеяло, словно это она, и не стеснялся своих слёз. После потери жены он чувствовал себя одиноким как никогда. Иногда ночью ему мерещилось, что она спит рядом, но это была лишь игра его подсознания, и, просыпаясь утром, он понимал, что всё так же один. Он пытался держаться только ради Руни. Приглашал в дом Рамси Ледисбридж с его другом и других знакомых, кого знала Руни. Но обычно эти встречи проходили тихо, без эмоций, без огонька, который обычно разжигала Глэдис. И этого не хватало Энтину. Того задорства, того смеха, тех шуток и даже страхов, которые жили в голове его жены. Некоторые вещи Глэдис Руни забрала себе: косметику, расчёски, некоторые платья. Другие вещи мистер Уанхард отнёс на рынок и продал их за небольшую сумму, в попытке сбежать от болезненных воспоминаний, но каждый раз, когда он переступал порог Нерис-Хаус, он вспоминал Глэдис, стоящую в суде. Растерянную, но не позволяющую себе это показать, испуганную, но такую стойкую.

В такие моменты он понимал, насколько Руни похожа на мать. Вступив в наследство, она быстро начала ориентироваться в том, что от неё требуется. Она быстро научилась писать официальные письма, читала письма из налоговой службы и понимала их. А также быстро нашла общий язык с теми, кто арендовал поместье, ещё при жизни Глэдис и убедила их пожить в поместье ещё какой-то период. Она научилась разбираться в банковском деле и тянулась к знаниям, которыми владела её мать, словно хотела быть максимально похожей на неё.

Вдвоём они сидели в кабинете. Мистер Уанхард занимался своими делами, Руни всем тем, что завещала ей мать. И так проходили все дни, когда Руни была не в школе, или же вечера, когда та уже справлялась с домашней работой.