Через три войны. Воспоминания командующего Южным и Закавказским фронтами. 1941—1945

Утром на следующий день мы, новобранцы, были свидетелями обучения кавалеристов-улан вольтижировке. Методика обучения была варварская. Обучались солдаты второго года службы, до нашего прихода в полк они считались молодыми солдатами.

Обучающий вахмистр стоял с бичом в кругу манежа. Бич свистел над головой солдата, выполняющего приемы верховой гимнастики. Горе было тому солдату, который четко не выполнял номер, – бич со всей силой опускался на его спину, конь стремглав бросался в сторону, а солдат, как мячик, падал на опилки, устилавшие манеж. И так же быстро вскакивал как ни в чем не бывало.

Мороз проходил по телу при виде такой солдатской муштры.

В дороге я познакомился с двумя товарищами. Один из них был татарин Зайнулин, другой – русский Павлов. Когда ехали в поезде в Казань, мы говорили между собой.

– Разве так можно обучать, это не учеба, а издевательство. И зачем я избрал службу в коннице, зачем я мечтал стать джигитом! – говорил Зайнулин.

– А что, ты сам выбрал для себя службу в коннице? – спрашивал я Зайнулина.

– Нет, меня, конечно, назначили в конницу, но я ведь мог отказаться и пойти в другой род войск.

Павлов говорил нам прямо и откровенно:

– Мне не перенести этой службы.

– Все это, товарищи, праздные разговоры. Все мы будем служить, да еще как, какие еще будем прекрасные солдаты. Стерпится – слюбится, от этого никуда не уйдешь. А что трудновато служить – это факт. Я вот, когда первый раз прибыл работать на Каспий и когда мы вышли в море, боялся по палубе пройти, а потом свыкся, полюбил море и стал по вантам, по реям судна при самом сильном ветре, как кошка, лазить.

– А ты разве моряк? – спросил Зайнулин.

– Моряк не моряк, а пять с лишним лет проплавал на Каспийском море. Эх, ребята, вы не знаете, какое чудное море. Вот где можно отдохнуть душой, и никто-то тебя не потревожит.

– Ну, расскажи что-либо о морской жизни. А почему же ты не пошел служить во флот?

Их вопросы задевали меня за живое, и мне становилось не по себе.

– В другой раз расскажу, а сейчас давайте споем.

И в вагоне раздавалась не то удалая, не то жалобная песня – «Последний нонешний денечек…».

До Казани оставались две остановки, и нас об этом предупредили сопровождающие. Приказали всем быть готовыми. Песня в вагоне смолкла. Люди стали подгонять ремни, лямки, чтобы удобнее было нести сундуки с вещами. Добрые матери, сестры, а для некоторых жены не пожалели для своих сыновей, братьев и мужей ничего, только бы они были одеты и обуты.

Каждый новобранец вез все то, что мог получить от родных и от общества села, направлявшего рекрута в солдаты. Он вез с собой белье, обувь, если не на четыре года, то по меньшей мере года на два.

– Ты что, Зайнулин, шашку и коня не взял из дома? – смеялись мы, когда товарищ примерял свою большую ношу.

– Да, братва, действительно, я только коня и шашку не взял, остальное все здесь в багаже, хватит на всю службу.

Поезд остановился на станции Казань. Все новобранцы по команде «Выходи строиться» быстро, но в беспорядке покидали вагоны. Каждый из нас боялся отстать от своего товарища, с которым он сдружился за длительную дорогу. В темноте и второпях, теряя товарищей и окриками отыскивая их, мы долго толпились на воинской платформе. И, несмотря на все усилия старшего сопровождающего построить нас в две шеренги для встречи дежурного офицера полка, мы продолжали топтаться. В таком положении застал нас дежурный офицер. Его сильный строгий голос, замечание по нашему адресу «что за б… здесь творится» внесли в нашу группу еще большее замешательство.

Наконец мы, все двести человек, построились в одну шеренгу, по очереди стали складывать на подводы свои вещи, а сами справа по три зашагали в драгунские казармы, которые находились далеко за городом у озера Кабан. Новые казармы 5-го драгунского полка, только что, год тому назад, выстроенные, произвели на меня большое впечатление. Они мне показались в сравнении с нашими домишками крестьян или землянками рыбаков дворцами.

Расположились мы в помещении столовой, где прожили пять дней, выдерживая карантин. За это время нас распределили по эскадронам и ежедневно гоняли на строевые занятия. Я попал с Зайнулиным в 1-й эскадрон, которым командовал Якимов, лучший наездник не только в полку, но во всей легкой кавалерии.

За пять дней пребывания в карантине большинство из нас узнали офицеров своего эскадрона, их особенности. Большинство офицеров 5-го драгунского полка были, как и во всех кавалерийских частях старой царской армии, высокомерные представители высокой дворянской знати. Они мало занимались с солдатами, только присутствовали на занятиях. Воспитанием, если можно так выразиться, солдата занимались унтер-офицерский состав, сверхсрочные вахмистры и подпрапорщики. Воспитание и обучение солдата сводилось, главным образом, к технике использования своего оружия и к муштре, что, несомненно, вырабатывало у нас ловкость и большую физическую выносливость. Четырехлетний срок службы делал солдата виртуозом своего дела.