Через Урянхай и Монголию

Груз печали лежал у нас на душе. Подсознательно мы все ожидали какого-нибудь неприятного сюрприза. К сожалению, предчувствие нас не обмануло. В 60 км от Баянгола нашли мы коня, загрызенного волками. Ширнин, осмотрев его, утверждал, что это не сойотский конь, потому что не содрана с него шкура, что является обычаем сойотов. После этих слов охватило нас ещё большее беспокойство. В молчании двигались мы вперёд с оружием, готовым к выстрелу, приготовившись ко всякой вероятности. Царящую среди нас тишину прервало неожиданное замешательство, вызванное поимкой какого-то сойота, который, подойдя к Шмакову, подал ему зажатую в руке бумажку. Из этой бумаги, написанной Осиповым, узнали мы об очень печальных фактах, а именно о том, что большевики, убив всех людей из нашего отряда, заняли Баянгол. Из наших людей уцелел только автор письма, который в эту минуту, как сообщил, скрывался у Болдыр Гелина. Эти неожиданные и такие очень печальные вести удручили нас невероятно. Не могли мы решить, что делать. Двигаться вперёд или идти назад? И первое, и второе было очень опасным. Таким образом, решили скрыться в тайге и идти до истоков Ак-кема, оттуда же продвигаться в сторону Кемчика или Джедана.

Провидение, видимо, бодрствовало над нами, потому что только мы изменили направление и поднялись на гору, с которой открывался вид на окрестности, увидели на покинутой нами тропинке отряд большевиков, состоящий из 200 человек, поняв, что шли они нам на встречу, которой нам счастливо удалось избежать. Ведомые Ширниным, который лучше всех ориентировался на местности, добрались мы до истоков Ак-кема. Ночи проводили преимущественно в юртах сойотов, благодаря чему могли ближе приглядеться к их жизни и обычаям.

Сойоты живут в юртах, сооружённых самым простым способом. Это, прежде всего, деревянный скелет, покрытый войлоком из овечьей шерсти. В центре юрты имеется так называемый «таган», то есть род треноги, под которым разведён костёр. У стены, напротив двери, стоит алтарик (так называемый, бурхан-шире), на котором доминирующее место среди других богов занимает статуэтка Будды. С левой стороны алтаря находится женское царство — здесь стоит широкая монгольская кровать. Чужим людям приближение к кровати или сидение на ней абсолютно запрещено. Входя в юрту, приветствуют хозяина стандартным выражением «Менде ашак» и занимают место, согласно достоинству.

Самый достойный гость садится у алтаря, напротив двери, имея с правой стороны своих подвластных. После выкуривания трубок (монах нюхает табак), начинается беседа. Применительно к понятиям сойотов о хорошем воспитании, в первую очередь следует спросить о состоянии здоровья скота и коней, только потом поинтересоваться здоровьем хозяина, его жены и детей. Во время беседы гостей хозяйка в деревянных чашках сомнительной чистоты готовит зелёный солёный чай (чай с солью и молоком), а также просо, которое заменяет хлеб. К просу подают масло или очень острый твёрдый сыр. На больших приёмах меню представлено наполовину сырым бараньим мясом или излюбленным лакомством сойотов — испечённым на углях сусликом. Стульев здесь нет в употреблении. Все присутствующие сидят на подогнутых под себя ногах. Только наиболее почётные гости получают подушечки из кошмы или войлока. Сойоты не пользуются вилками, едят при помощи пальцев и ножей. У бедных сойотов вместе с людьми в юртах пребывают ягнята и телята, что не слишком положительно отражается на чистоте одежды. Ночью же очень часто эти милые квартиранты будят живущих здесь людей лизанием их лица или хватанием за нос. Любезность сойотов, по мнению гостей, распространяется порой так далеко, что жёны и дочки хозяина готовы служить гостям своими всяческого рода услугами, которые европейцы, с хотя бы минимальными моральными и эстетическими требованиями, пользуются чрезвычайно редко.