Через Урянхай и Монголию

Во время переправы через быстрое русло мы понесли большие потери. Напрасно целый день мы искали удобный брод; наконец, в наиболее мелком месте, казаки переплыли достаточно счастливо, но орудия подхватывало и переворачивало течение. В довершение всех несчастий на нас напал полк большевистской кавалерии. Против него был выслан один полк, орудия Арисака с поручиком и пулемёты. Бой продолжался четыре часа. Пули сыпались в воду, раня и убивая коней и людей. В поспешности опрокидывались возки, тонули ценные предметы, пошёл на дно сейф дивизии, удалось спасти только часть золота, серебра и ювелирных драгоценностей. Затонули сто шкурок соболей, пятьдесят — выдры, пять тысяч — горностая и почти десять тысяч — белки. Затонули семьдесят пять пудов пороха, четыре с половиной пуда цианистого калия, значительное количество динамита, весь хирургический инструмент, перевязочный материал, более десяти пудов опиума и много других вещей. Самых слабых раненых перевезли на плотах, сколоченных из возков. Пушки перетягивали на верёвках, при этом утонуло одно итальянское орудие и восемнадцать пулемётов. Осталось их ещё двадцать два.

Моё имущество было загружено на коней, сам же я, несмотря на слабость, плыл за своим любимым верховым конём. На середине реки я так ослабел, что начал звать на помощь, потому что силы совершенно покинули меня. Тогда ординарец, перевозящий груз, бросил его и подплыл ко мне. Верный Михайлов пытался потом ещё спасти коня, но напрасно. В результате ослабления ремней тюки сползли на брюхо коней и утопили их со всем моим скарбом. Таким образом я потерял четырёх коней, всё имущество в золоте и серебре, золотую статуэтку Будды, ценные клише и фотографии, дневник, личные бумаги, а самое главное: старые книги на пергамине, взятые из монастыря, а также документы, касающиеся большевистской акции, полученные от Унгерна.

Единственным утешением была мысль, что таких оскудевших было много в тот день. Во всяком случае, остался у меня отличный пистолет системы Маузер, полевой бинокль Цейса, сабля и седло. Это давало мне возможность жить дальше и оставаться в безопасности.

Достаточно удачно переправился поручик В., который, осилив большевиков при помощи картечи, потерял кроме вьюков только несколько человек. В целом же эта переправа стоила жизни восьмидесяти солдат, двух миллионов рублей в золоте и стада утопленных коней. Теперь мы двигались на юг — напрямик через горы и степи. Порой заходили мы в поселения и монастыри, где ламы рассказывали нам разные вести об Унгерне и о большевиках. Одни утверждали, что Башарты Гун, желая откупиться от большевиков, отдал в их руки спящего генерала; другие же, что барон ушёл в Улясутай, а потом — в Тибет к Далай-ламе.

Могла быть в этих версиях какая-то искра правды, потому что монголы, имея примитивные устройства, наподобие нашей почты, передают между собой взаимно важнейшие происшествия. В случае такого события, монгол тотчас же передаёт дальше известие о нём, и таким образом вести расходятся по всей стране. Правительственные распоряжения или почту развозят посыльные в специальных кафтанах, передаваемых вместе с письмом. Кафтан с вышитыми иероглифами на плечах является самой лучшей охраной от нападения и гарантией помощи со стороны жителей. О быстроте подобной почты бытует легенда, что Бату-хан узнал в Европе о болезни и смерти сына Чингис-хана, Угедея, всего спустя восемь дней, несмотря на отдалённость почти в семь тысяч километров между ханской столицей в Каракоруме и войсками Бату-хана в Венгрии. Монголы умеют, однако, сохранять тайну послания, особенно, когда речь идёт об иностранцах.

Богдо-геген, по-видимому, проинформированный о смерти Унгерна, издал тайный приказ, чтобы помогать войскам барона, большевиков же вводить в заблуждение относительно передвижений бригад. И потому, информированные о планах «красных», мы безнаказанно миновали их отряды. Кроме этого, нам оказывалась помощь в виде продуктов питания и проводников, а также коней. Однако недисциплинированность наших солдат, грабящих улусы и юрты, пробудила вскоре недоверие населения, которое начало прятать от нас своё имущество.

Командующий бригады полковник О. напрасно издавал суровые приказы, солдаты утратили повиновение. В это время, чтобы предупредить грабежи и разбои, совещание военного совета установило наказание смертью. Когда, спустя несколько дней в Котуря-хурэ, ламы сообщили о новом грабеже, было назначено следствие, и после выявления виновных полевой суд приговорил их к смерти. В присутствии собранного войска, преступники должны были отдать похищенные в хурэ предметы ламам и, после срывания погонов, были расстреляны. Вышеупомянутый приговор удовлетворил лам, среди солдат же воскресил прежнюю дисциплину. Поэтому снова, как и прежде, монголы поставляли коней, мясо и молоко.

XXXIII. НА ВОСТОК!