Через все испытания

Были среди работников политотдела и такие, кто ив обладал достаточным опытом, кто требовал к себе особого внимания. Незадолго до моего назначения начальником политотдела в коллектив пришел на должность инструктора по информации капитан Илья Нестерович Корж, работавший раньше начальником клуба дивизии. Понаблюдав за ним, я пришел к твердому убеждению, что он тяготится таким делом. И не потому, что ленив или недобросовестен, нет — просто работа для него была совершенно новой. Не хватало человеку знаний, умения анализировать факты, давать им объективную оценку. А без этого инструктор по информации успешно работать не сможет. К тому же я знал, какие высокие требования предъявляют Военный Совет и политотдел армии к политдонесениям, которые должен был готовить Корж.

Конечно, была возможность заменить инструктора, подобрать на его место человека, хорошо знающего жизнь войск, умеющего наблюдать, анализировать, сопоставлять факты. Но я решил все-таки помочь Илье Нестеровичу, как говорится, утвердиться в своем деле.

Начал с того, что стал чаще посылать его в полки и спецподразделения для уточнения тех или иных фактов, терпеливо правил тексты политдонесений, объясняя, почему, по какой причине вношу изменения. Нередко брал инструктора с собой в части и на месте подсказывал, на что обратить внимание, что должно быть отражено в очередном политдонесении. К чести Ильи Нестеровича, он внимательно прислушивался к советам, быстро все усвоил и скоро стал вполне успешно выполнять свои обязанности.

Большая роль в организации деятельности коллектива политотдела принадлежит, как известно, заместителю начальника. Долгое время у нас эту должность занимал подполковник А. Манвелян. Очень опытный политработник, умеющий устанавливать добрые взаимоотношения с людьми, внимательный, добрый. Не хватало ему, пожалуй, только настойчивости, требовательности. Там, где следовало проявить характер, добиться безусловного выполнения того или иного решения, рекомендации политотдела, Манвелян ограничивался мягкими увещеваниями.

Работал он много. Его особенно хорошо знали в тыловых подразделениях, учебном батальоне, спецподразделениях, в штабе. Манвелян как бы курировал деятельность их партийных организаций. Часто бывал он в боевых частях и подразделениях, помогая политработникам, парторгам организовывать свою работу в конкретной связи с решаемыми личным составом задачами, с учетом сложившейся обстановки.

Мне было известие, что Манвелян иногда в кругу друзей высказывал неудовлетворение собой. Он считал, что служба у него не пошла. Когда-то он учился в академии вместе с членом Военного совета фронта генерал-лейтенантом К. В. Крайнюковым и иногда говорил об этом друзьям. А те, естественно, подсказывали: ты, дескать, обратился бы с письмом к Константину Васильевичу Крайнюкову, объяснил обстановку. Наверняка поможет чем-нибудь.

Как Манвелян воспринимал подобные советы, не знаю. Но письмо, видимо, он все-таки послал, потому что однажды мне позвонил генерал-лейтенант Крайнюков и, поинтересовавшись состоянием дел в дивизии, спросил:

— Как там дела у Манвеляна?

— Хорошо, — односложно ответил я.

— Думаем назначить его начальником политотдела соединения. Каково ваше мнение?

Я ответил, что Манвелян зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Заместитель начальника политотдела он стоящий, а вот каким будет начальником — судить не берусь.

Через несколько дней Манвелян уезжал от нас. Он возглавил политотдел одного из соединений.

Довольно продолжительное время мне пришлось работать без заместителя. Лишь в начале 1945 года на эту должность был назначен подполковник Ю. К. Леонтьев, бывший ранее начальником политотдела Саратовского областного военного комиссариата.

Членами нашей сравнительно небольшой политотдельской семьи были и сотрудники редакции дивизионной газеты «Боевая красноармейская». Скажу откровенно: мы получали много газет, в том числе центральных, фронтовую, регулярно доставляли их в окопы, но самая близкая и родная для бойцов была все-таки дивизионка. Выходила она через день, ее с нетерпением ждали, прочитывали залпом. Популярность дивизионки объяснялась тем, что газета объективно и довольно ярко отображала жизнь, боевые действия, героизм, мысли и чаяния бойцов, рассказывала о тех, кого знали в дивизии. Каждый воин искал в ней фамилии своих друзей, свою фамилию, хотя в этом и не признавался. А если находил, то прятал газету подальше и при удобном случае посылал ее родным.

Через дивизионку к бойцам и командирам частей, подразделений регулярно обращались комдив, политотдел, начальник штаба, ставя перед ними задачи, разъясняя их сложность и ответственность, с призывами действовать смело, решительно, героически.

В газете систематически выступали и солдаты, сержанты, молодые офицеры, делились опытом боев, высказывали свои думы и надежды, призывали разбить врага во что бы то ни стало и как можно быстрее.