Чернь и золото

Осоиды явно кого-то разыскивали. В качестве иностранцев они старались вести себя сдержанно, но солдаты обшаривали глазами лица всех, кто находился в кают-компании. Другие пассажиры, в основном жуканы-коммерсанты, часто совершавшие поездки между Коллегиумом и Геллероном, хмурились, отворачивались и делали замечания насчет бесцеремонности заграничных гостей. Богато одетый арахнид с маленькой свитой мерил их взглядом, не сулившим ничего доброго, трое мушидов упорно смотрели в карты или стаканы с выпивкой. Еще один мушид, музыкант, демонстративно заиграл на своем дульцимере.

Командир осоидов, высокий и худощавый, с дежурной улыбкой подошел к столу, где сидела Таниса с друзьями. Тото затаился в углу, прикидывая, как им помочь в случае надобности. Но осоид, обменявшись с девушкой парой слов, прошел дальше. Один из его солдат, не скрываясь, показал пальцем на экзотически одетого Сальму, однако офицер строго одернул его. Солдат вытянулся, сжав кулаки с торчащими шпорами.

Тото торопливо пробрался к трем остальным.

— Что случилось? Почему они не…

— Потому что мы выглядим не так подозрительно, как богатый мушид… и ты, — съязвила Таниса. — Сядь, Тос.

Он послушно сел, сложил руки на коленях.

— Так в чем же…

— Мы думаем, что они ищут дядю Стена, — сказала Чи. — Во всяком случае, они присматриваются к купцам, которые все жуканы и примерно такого же возраста. Им описали его, а нас, видимо, нет. Дядя, наверно, позаботился, чтобы нас ничего с ним не связывало — даже билеты, возможно, заказывал кто-то другой.

— Но я видел, как один показывает на Сальму…

— Ветеран, небось, — беспечно бросил молодой князь.

— Кажется, пронесло. Теперь главное — не высовываться, а сидеть у себя в каюте, — пролепетала Чи.

— К чему это, раз они ищут не нас? — возразила Таниса.

Пол салона — и стены тоже, и потолок — слегка прогнулись и завибрировали. Послышался басовитый гул главного двигателя — «Небо» готовилось к взлету.

— Рейс будет долгим. — Сальма потирал лоб: вибрация явно досаждала ему.

— И я не собираюсь проводить его взаперти, — твердо завершила Таниса. — Лучше начну свою тайную деятельность прямо сейчас. Раз мы шпионы, так и будем шпионами.

— Ой, не знаю, — скривилась Чи, а Сальма осведомился:

— О чем это ты?

— Их офицер, кажется, из разговорчивых. Притом его назначили в незнакомое место, и ему не с кем пообщаться, кроме своих солдафонов. Думаю, он только рад будет немного развлечься.

— Но он же враг! — прошипела Чи.

Таниса только посмеялась ее ужасу.

— Я его раскусила, Чи. Буду водить его за нос до самого Геллерона. Он захочет произвести на меня впечатление, а чем же можно впечатлить девушку, если не мощью своей Империи?

Когда она отошла, Сальма наклонился к Тото.

— Ты, похоже, имеешь доступ в самое нутро этой летучей лоханки.

— В машинное отделение, — поправил Тото.

— В машинах я, конечно, не разбираюсь, но бывать там, куда посторонним хода нет, очень полезно. Ты присмотри за ней, ладно?

Тото проводил взглядом Танису, идущую к офицеру.

— Зависит от того, куда ее понесет, но я постараюсь.

Его звали Хальрад, и все получилось даже легче, чем представлялось Танисе. Вот вам капитан, которому, по его мнению, пора уже стать майором. Он полагал себя умным человеком, стратегом и злился на то, что его так быстро наладили из Коллегиума. Ему хотелось посмотреть Игры и поприсутствовать при бесспорной победе осоидской команды (расы, как он выражался). Своих подчиненных он презирал, и они, по наблюдениям Танисы, платили ему той же монетой. Словом, он чувствовал себя недооцененным, и вскоре она уже управляла им, как воздушным змеем при свежем ветре.

Капитан был ей интересен — не как личность, а тем, что собой представлял. Поначалу она ставила его в один ряд со своими коллегиумскими знакомыми — офицеры все одинаковы, будь то жукан или муравин. Но, понемногу продвигаясь от салона к его каюте, Таниса почувствовала в нем стальной стерженек. Он много рассказывал об Империи, о своем статусе в ней, о планах на будущее. Любимым его словом было «мое». Ухажеры Танисы постоянно хвастались своей собственностью, движимой и недвижимой, но Хальрад говорил в том же духе об идеях, городах и народах. «Мое» применялось буквально ко всему; даже «мое будущее» означало не просто то, что его ждет впереди, а то, что будет принадлежать ему и им контролироваться. Его устами говорила вся нация; он сам был Империей в микрокосме и тем завораживал свою собеседницу.

Они пили вино: он больше, чем ему думалось, она — меньше. На ее вопрос, как ему нравятся Нижние Земли, он ответил:

— У вас большой потенциал — здесь есть многое, чего нет у нас. — Скрытый смысл его слов был ясен. Кое-что из этого многого осоиды отменят, другое присвоят себе и будут им обладать. Точно так же, как Харальд обладал своим званием, жизнью своих солдат, двумя виллами в завоеванных городах и рабами, которые там служили.