Черная акула

…Розово-белая вспышка, озарившая звездное покрывало ночи, заставила Алексея вздрогнуть. Через секунду до машины докатился глухой, басовитый раскат взрыва. Водитель с удивлением посмотрел на странного «больного» и изумленно спросил:

– Что это такое было, а?

– Гони! Давай гони!!! Алексей ни на секунду не усомнился, что рвануло именно на угольном комбинате. Водитель тоже.

– Похоже, на угольном, – сосредоточенно заметил он. – Вон зарево-то… Ну, точно, на угольном. «Жигуленок» резво катил по скользкой, покрытой тонкой ледяной корочкой дороге.

– Минут через пять будем, – деловито сообщил патрульный. Под приборной панелью хрипло и невнятно забормотала рация. Слов Алексей не разобрал, но по быстрому взгляду водителя сообразил – говорит диспетчер либо о нем, либо, что вероятнее, о взрыве. Он кивнул.

– Отзовись. Скажи, пусть пришлют ОМОН или спецназ. Только обо мне ни слова. Понял?

– Ага, понял. Чего тут не понять-то? – Водитель уже тянул мосластую крепкую руку к черной коробочке микрофона, схватил, поднес к губам. – Центральный, это «двойка-четырнадцать». Я тут недалеко от угольного комбината… – Диспетчер что-то забормотал в ответ. – Ага, понял, понял. Не дурной, чай… Нет, он, – еще один взгляд на Алексея, – в больнице остался…

– Про ОМОН скажи.

– Лучше бы на комбинат ОМОН вызвать, – не очень уверенно предложил водитель. – Да. Горит шибко. Машина уже сворачивала на подъездную дорогу, оставив справа высокую обшарпанную стелу. Памятник почившему в бозе комбинату. В ту же секунду в лобовое стекло патрульного «Жигуля» ударил свет фар. В салоне стало светло как днем.

– Ах ты, гаденыш! – ругнулся, морщась, патрульный и включил маячок. – Я те устрою! Совсем, что ли, дурило, ослеп? Синие сполохи отразились в стекле встречной машины, заметались по мокрому асфальту. «Дальний» сменился «ближним», однако и у Алексея, и у милиционера уже плавали перед глазами слепяще-белые пятна.

– Гад, во гад! – продолжал бурчать патрульный. – Из-за таких все! Темно им, б…ям! Половина аварий вот из-за них! «Нарушитель» поравнялся с «Жигулями», и Алексей разглядел борт «УАЗа», стекло кабины и даже чьи-то пальцы, спокойно сжимающие баранку. Патрульный начал было притормаживать, но «уазик» мгновенно прибавил ход и через секунду свернул на шоссе.

– Ладно, бес с тобой. Живи, – вздохнул водитель. «Жигуленок» снова начал набирать скорость. Метров через четыреста перед капотом мелькнуло железнодорожное полотно, а затем взгляду Алексея открылись последствия взрыва. Это был товарный состав. В неярком свете живого огня он казался невероятно длинным, едва ли не бесконечным. Тусклые серые борта вагонов-рефрижераторов напоминали тело гигантской змеи, хвост которой, плавно изгибаясь, скрывался за деревьями. Электровоз и несколько передних платформ опрокинулись. На боковых стенках мелькали язычки пламени, и черный дым, столбом поднимающийся к морозному небу, отчаянно упирался в золотистую луну. Алексей торопливо распахнул дверцу и, швырнув водителю пистолет, выпрыгнул на шоссе.

– Браток, – торопливо заговорил он, – я осмотрю состав, а ты дуй на комбинат. Там двое наших. Майор Проскурин из ФСК и полковник… Черт, фамилию не помню… Короче, полковник из военной прокуратуры. Они распутывают дело с похищением самолетов.

– Че-его? – не понял водитель.

– Ничего. В общем, всех к стене и руки на затылок. И будь осторожен. Те, на комбинате, вооружены автоматами. На лице патрульного отразилась моментальная гранитная сосредоточенность, характерная для живущих в глубинке.