Черная акула

– Перегрузка критическая! – заверещал в ушах женский голос. Алексей только захрипел в ответ. Сквозь пелену в глазах в нижней точке кривой он успел заметить промелькнувшее над ним брюхо ведущего «Су-27» и быстро утопил левую педаль, уходя в сторону шоссе.

– Ты, б…, герой долбаный… – резанул по ушам знакомый голос пилота штурмовика. – Ты что, сука, делаешь? Семенов развернулся в широком вираже, пролетел над останками ракетного комплекса и начал набирать высоту.

– Вызывай «вертушку», пусть заканчивает.

«МиГи» скатились со взлетно-посадочной полосы на рулежку – вспомогательную полосу. Здесь самолеты встретили бригады техников с тягачами. Алексей отстегнул ремешки шлема и открыл фонарь кабины. Маска нырнула в предназначенное для нее гнездо чуть ниже системы наведения. С глухим стуком легла на борт истребителя узкая алюминиевая лестница.

– Эс-скалатор, т-т-товарищ капитан. – Из-за борта, как чертик из коробочки, вынырнула чумазая физиономия прапорщика Хлюсика.

– Спасибо, Николай. Техники были местные, но с Хлюсиком Алексею повезло. Тощий, нескладный парень с плохо сросшейся «заячьей губой», – при разговоре от него во все стороны летели мелкие брызги, – Николай до самозабвения любил истребители. При этом прапорщик обладал ну просто неуемной энергией и с самолетом готов был возиться часами.

– Все в п-порядке, Алек-ксей Николаевич?

– Нормально, Коль. – Семенов перемахнул через борт на наплыв крыла и с наслаждением прогнулся, упираясь кулаками в поясницу. – Проверь рулевые, ага? Что-то выравнивается плохо.

– Сделаем, т-товарищ капитан. – Прапорщик расплылся в жутковатой улыбке и скатился вниз по лесенке. Завывая плохо отрегулированным двигателем, к самолетам подкатил штабной «уазик». Дверца со стороны водителя открылась, и из машины неторопливо выбрался младший сержант. Навалившись локтями на капот, он достал из кармана пачку «Явы», выудил сигаретку и, прикурив, с наслаждением затянулся, многозначительно поглядывая в сторону Алексея. «Ну ясно, кто-то уже стукнул. Жди неприятностей». Капитан спустился на бетонку и, повернувшись, едва не налетел на Частнова.

– Я-то думал, ты там примерз, капитан. Семенов обошел «МиГ» вокруг, посмотрел на возящихся поодаль солдат из обслуги, сворачивающих тормозной парашют. Частнов проследовал за другом, церемонно отбивая ботинками строевой шаг. Алексей обернулся – старший лейтенант стоял, вытянувшись во фрунт, держа на согнутой левой руке шлем, откуда торчали раструбы полетных перчаток. Выпученные глаза и застывшее вытянутое лицо.

– Это ты к чему, Ильич? Частнов, не меняя выражения лица, разомкнул губы и протрубил:

– Карета подана, ваше сиятельство! – Правая рука изящным жестом указала на «уазик».

– А почему не величество?

– А потому… – Частнов опустил руку и хлопнул себя пониже спины. – До величества у тебя еще задница не доросла. Но не переживай: «папа» сейчас тебе ее начистит, да так, что она не только засияет, но и увеличится вдвое.

– Закончил острить? Поехали на разборки.

«Уазик» подлетел к серой громаде штаба и резко остановился у крыльца, намертво впечатывая лысую резину в асфальт. Кивнув сержанту-водителю, летчики поднялись по ступенькам и, предъявив удостоверения на вахте, прошли мимо часового, откровенно мающегося возле пуленепробиваемой стеклянной пирамиды, укрывающей боевое знамя части. Здесь друзья свернули в левый коридор, прошли по вытертой малиновой ковровой дорожке и остановились у темно-красной дерматиновой двери. Табличка, привинченная двумя шурупами, гласила: «Заместитель командира части по личному составу». Частнов легонько поскреб ногтем по обивке двери и прошептал:

– Все красное…

– Что? – Семенов повернулся к другу.

– Да ничего, – снова зашептал Петр и страшно изломал брови, – кино есть такое – «Все красное».

– Я не смотрел. – Алексей постучал согнутым пальцем по деревянному косяку.

– Я тоже. – Частнов повернул медную с завитушками рукоять замка и толкнул дверь. – Разрешите? Место замполета подполковника Грибова пустовало. С правой стороны длинного стола сидели два офицера – майор и капитан. Майора Алексей знал. Звали его Аркадий Геннадьевич, фамилия была Поручик. Именно он сидел за штурвалом одного из «сухарей», именно его голос прозвучал в шлемофоне, именно его ракеты упали на деревню. Алексей помрачнел. Капитана он не знал, да это и не имело никакого значения. Семенов и Частнов вошли в кабинет, но садиться не стали, а продолжали стоять, стараясь не встречаться взглядами с пилотами штурмовиков. Первым заговорил Поручик. Вздохнув несколько раз приличия ради, майор подвигал нижней губой и заявил: