Чёрная бабочка, летящая во тьму

– Боли прекратились, – пробормотала я, когда чувства одно за другим начали выходить из черной дыры, в которой прятались. – Я могу уделить несколько часов твоему дедушке.

Мы подошли к машине. Каран сел за руль, а я на пассажирское сиденье рядом. Обшивка салона была черно-кофейного цвета. Мне нравился этот джип. Я была из семьи среднего класса, и машина отца, на которой мне приходилось ездить всего несколько раз, определенно являлась не такой роскошной. Заведя двигатель, Каран повернул руль вправо и съехал с тротуара, где припарковался, и машина безо всяких проблем рванула вперед.

– Он называет тебя первым именем, – напомнил он, сосредоточенно ведя автомобиль.

Я решила промолчать, поскольку мое и без того напряженное тело напряглось еще больше. Несмотря на то что внутри разгоралась кровавая война, в которой эмоции пытались заглушить логику, мне удалось сохранить холодный отстраненный вид.

– В конце концов, оба из этих имен мои, – отозвалась я, пытаясь опираться на логику.

– Я слышал, ты не любишь, когда тебя называют этим именем, – настаивал Каран. Мы завернули за крутой поворот.

Хоть мои брови и поднялись на мгновение, я, конечно, не собиралась спрашивать, где он это услышал.

– Это все еще так. Не люблю, когда меня называют первым именем. Только особенным людям такое позволено.

Я увидела, как пальцы Карана напряглись. Пока мужчина крепко держал руль, пугающая угроза в его хватке буквально витала в воздухе.

Затем он одними губами спросил:

– Он для тебя особенный?

– Нет, – резко отрезала я. – Я вообще его толком не знаю!

– Но он называет тебя по имени.

– Не говори так, будто это я сказала ему называть меня по имени. – О да. Да здравствует неконтролируемая менструальная агрессия! – Он слишком упрям. Я сказала не называть меня так, но он не слушает.

– К черту его упрямство, – сказал Каран резко.

– Что?

– Ты еще более упрямая, чем он, – уже спокойней произнес мужчина. Его челюсть была напряжена, а черные глаза следили за дорогой. Самую малость меня это радовало. Невозможно было контролировать сердце, которое становилось беспомощным от его взгляда. – Тебе не составит труда его отговорить. Значит, ты приложила недостаточно усилий.

– Я не собираюсь обсуждать это с тобой, – сказала я сквозь стиснутые зубы. – Я спорю только с людьми, которые мне небезразличны. На остальных плевать.

– Значит, я тебе небезразличен? – спокойно спросил Каран. – Мне кажется, ответ очевиден, – продолжил он так же спокойно, а я молча смотрела на свои руки, совершенно потрясенная.

– Смотри вперед, – пробормотала я, обращая взгляд на дорогу за лобовым окном. – Однажды мы уже поругались из-за правил дорожного движения.

– Ты же не позволяешь лишнего этому парню, Камешек?

Мои нервы были напряжены, хотелось укусить Карана с пеной изо рта, как у бешеной собаки, но я подавила свои желания.

– Мне плевать на него, – пробормотала я. Глаза все еще были прикованы к дороге. – Если бы это было не так, я бы разговаривала с ним. Думаешь, мы выглядели так, будто вели беседу?

– Под лишним я подразумеваю не разговоры с ним, – сказал Каран, поворачивая руль вправо. – Я говорю о том, насколько близко ты подпускаешь его к себе. Это значит, ты не смогла держаться от него на достаточном расстоянии. Или этот придурок не знает, как себя вести и ему нужно преподать урок?

– Это мое дело.

Когда машина резко остановилась, я едва не ударилась о лобовое стекло и удивленно посмотрела на Карана. Он так крепко схватил руль, что сердце на мгновение забилось от страха, и этот страх не был привычным ощущением для меня.

– Камешек, – спокойно начал он. Мужчина смотрел прямо перед собой, и его челюсть сжималась все сильнее и сильнее. Я могла видеть, как он стиснул зубы, и скулы стали выступать еще сильнее, будто вот-вот разорвали бы его кожу лица. – Ты помнишь, в каком положении мы сейчас находимся? – Каран некоторое время молчал, но не получил от меня ответа. Я понятия не имела о нашем нынешнем положении. – Я не знаю, что происходит в твоем мозгу странной формы, но теперь ты со мной. Да, возможно, это игра, но в ней есть правила.

– Правила созданы для того, чтобы их нарушать, – прошептала я, изучая его профиль. Мы стояли посреди темной дороги. Когда Каран игнорировал меня и смотрел вперед, я будто становилась невидимой. – И о каких правилах речь? Как ты и сказал, это игра, и когда твой дедушка уедет, все закончится.

Я увидела, что костяшки его рук побелели. Они, несмотря на темную кожу, напоминали письмо, сообщающее о том, как крепко Каран сжимал руль.

– Я действительно хочу увидеть форму твоего мозга, бунтарка, – сказал он невозмутимым голосом. – Я не знаю, осознаешь ли ты это сейчас, но тебя объявили девушкой Карана Чакила. Пока это продолжается, тебе придется действовать соответственно, понимаешь?

Я замерла, когда мужчина оглянулся на меня через плечо. Его черные глаза потемнели на несколько оттенков, если это вообще было возможно, и стали похожи на могильные ямы.