Черная башня

Клинцов обошел всех именно в таком порядке, здороваясь с каждым за руку, спрашивая о самочувствии. Никто не жаловался.

Омар и Саид делали бутерброды — каждому по два, намазывая один вареньем, другой — паштетом. Клинцов вспомнил о последних наставлениях Селлвуда и решил, что поговорит с Омаром позже, точнее, поручит сделать это Глебову, предварительно объяснив ему суть задачи. Вальтер сказал, что передатчик он, пожалуй, соберет, но что для этого ему понадобится еще время.

— Ночь прошла спокойно? — спросил Клинцов у Холланда.

— Абсолютно спокойно, — ответил Холланд. — Никто не появлялся.

— Как наш Толик? — этот вопрос Клинцов задал Глебову.

— Сделал ему еще один укол. Теперь, как видите, читает Сенеку. Но в латыни очень слаб. Черт знает, чему их учат в университете!

— Не выпускайте его из поля зрения, — попросил Глебова Клинцов.

Ладонщиков неохотно оторвался от чтения, когда Клинцов присел рядом с ним и спросил, во что он так усердно вникает.

— Стоики, кажется, не боялись смерти, — ответил Ладонщиков. — Вот я и стараюсь понять, почему не боялись.

— А ты боишься?

— Боюсь, — признался Ладонщиков. — А вы, Степан Степанович?

— Смерть — вещь обидная. Одни прожили совсем мало, а она уже пришла. Другие прожили много, много видели, много знают, их ум — кладезь мудрости, добытой великим трудом, страданиями, нужной всем, но вот пришла смерть — и всему конец, все разрушено, уничтожено. Жестоко, бессмысленно, неразумно.

Теперь о нашем положении, Толик. Все мы — узники убийцы. Чем бы ни была вызвана катастрофа — она дело его рук. Убийца загнал нас в эту черную башню. Наша задача — выжить и выйти, чтобы вынести ему приговор. Но убийца есть и здесь, в лабиринте. Его мы тоже не знаем и потому называем ч у ж и м. Ч у ж о й — это то, во что может превратиться каждый из нас, предавшись страху смерти. Страх смерти — это и чрезмерная любовь к собственной жизни, которая в любой момент может перешагнуть через жизни других людей. Это обезумевшее от любви к себе Я.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Сенфорд стоял возле ямы и время от времени бросал в нее зажженные спички.

— Что за странное развлечение, мистер Сенфорд? — спросил его Клинцов.

— Эксперимент, — ответил коротко Сенфорд.

— И каковы же его результаты?

— А вы без иронии, мистер Клинцов, без иронии… Результаты этого эксперимента могут быть потрясающими. Если мои предположения подтвердятся, мы сможем позволить себе открытый огонь и, стало быть, горячую пищу. Вот посмотрите, — Сенфорд зажег спичку и бросил ее в яму. — Очень удачный вариант — спичка легла мостиком на щель между камнями. Обратите внимание на ее пламя: оно довольно яркое и устремлено вверх. Это говорит лишь об одном: из ямы идет поток воздуха, богатого кислородом. Откуда ему взяться, мистер Клинцов?

— А вы как думаете? — схитрил Клинцов, зная, что у Сенфорда уже есть версия или даже версии ответа. И не ошибся.

— Либо, — с торжественностью ответил Сенфорд, — своим основанием яма уходит в пористый песчаник, сквозь который, как сквозь фильтр, к нам проникает атмосферный воздух. Либо, — он сделал паузу, видя, что его слушают уже и другие, — либо к яме подведены подземные коммуникации. Стоит лишь вынуть камни из ямы и мы узнаем, какой из этих ответов правильный.

— Либо ваш эксперимент вообще ни о чем не говорит, — сказал Сенфорду Клинцов. — Спичка горит — это верно, и пламя ее направлено вверх. Но точно так же все происходит и здесь, — в подтверждение своим словам Клинцов взял у Сенфорда спичечный коробок, зажег спичку и показал ее всем. Вальтер расхохотался. Сенфорд плюнул и удалился в свой угол. Но ненадолго, потому что Омар пригласил всех к завтраку. Кузьмин завтракал, оставаясь на посту у входа.

— В тот момент, когда был убит Селлвуд, мы находились в третьем ритуальном зале — под этим номером он значится на нашей схеме, — заговорил, ни к кому не обращаясь, Клинцов за завтраком. — Там рухнул потолок. Во время недавней грозы, наверное. Образовалась большая дыра. Эта дыра, как мне показалось, ведет в симметричный зал, находящийся в верхней, белой башне. Факт этот для нас чрезвычайно важен: у нас увеличилось количество воздуха…

— Ага! — вскрикнул Сенфорд, но на него зашикали, и он затих.

— Кроме того, — продолжал Клинцов, — это чертовски интересно для нашей науки: обследовать белую башню. — Клинцов увидел, как загорелись глаза у Глебова, как беспокойно задвигались губы у Холланда — явный признак вспыхнувшего в нем интереса, как захлопала ресницами Жанна, как она прикусила нижнюю губу, уже, кажется, готовая бежать со своим фотоаппаратом к новому «объекту». Даже Толик перестал жевать, услышав о белой башне. Только Сенфорд отреагировал отрицательно:

— Кому теперь нужна ваша наука?! — воскликнул он, как бы досадуя на крайнюю глупость всех окружающих. — О чем вы толкуете?!

Клинцов не придал значения словам Сенфорда и спокойно продолжал: