Черная башня

— Быть архитектором не зазорно, а уж таким, кто завершил бы купол, почетней, чем быть ростовщиком. Я видел, как блестят твои глаза, когда ты берешься за чертежи или просто рисуешь. Но еще сильней они блестят, когда ты считаешь. Ты прирожденный банкир, Козимо, хотя пока этого не понял. Но главное — не умение делать деньги, а умение их тратить. Подумай над этим. И уж конечно, над тем, что жениться в твоем возрасте, даже на любимой девушке, рановато.

Шаги Джованни уже стихли, а Козимо все стоял, пытаясь что-то понять. Да, отец прав, как-то само собой получилось, что расчеты, подсчеты стали для него самым интересным занятием. Даже счетной доской не пользовался, обычно все делал в уме. Брат не единожды проверял и ахал:

— Надо же, я со счетами так не сделаю, как ты в уме.

Лоренцо, легок на помине, заглянул в комнату:

— Чего это отец бежал, словно на пожаре? А ты чего стоишь столбом?

Козимо вспомнил о Пьеретте, втянул брата в комнату и плотно закрыл дверь.

— Это ты сказал отцу о Пьеретте?

Лоренцо замотал головой:

— Не, не я. Это ее сестрица болтает, полгорода уже наслышаны, что сын Медичи втрескался и собирается жениться. Я тебе говорил, что отец не позволит. Ох, чует мое сердце, что жениться придется мне.

— На ком? — обомлел Козимо.

Лоренцо не по годам развит физически и весьма любвеобилен. Ему четырнадцатый, но выглядит младший брат Козимо на все восемнадцать, и любовный опыт у юнца такой, какой не всякий взрослый имеет. Но жениться…

— На твоей Пьеретте. Если один сын Медичи обещал жениться, значит, другому придется выполнять обещание, — притворно вздохнул Лоренцо и прошелся по небольшой комнате, кривляясь.

— Ты на Пьеретте?

— А что, не гожусь? Или ты ревнуешь? Знаешь, Козимо, она хорошая девчонка, но только чтобы переспать. Тебе в жены не годится.

— А кто годится мне в жены? — Что сегодня за день? То отец ведет речи, которых от него никто не ждал, то Лоренцо вон умничает… — И я ничего не обещал. А ты говоришь совсем как отец.

— Надо же… Это случайно получилось, клянусь. Но отец действительно не позволит тебе жениться на этой девчонке. У него другие планы. Если ты не обещал, это хорошо, не придется мне жертвовать собой.

Не сдержавшись, Козимо швырнул в брата тем, что подвернулось под руку, а подвернулся небольшой ящичек для камешков от счетов. Самих камешков в нем не было, но все равно увесистый. Лоренцо увернулся, однако угол, видно, задел плечо.

— Сумасшедший! Убьешь ведь, — потирая ушибленное место, возмутился младший брат.

— Иногда мне кажется, что ты старше меня, — задумчиво произнес Козимо.

Лоренцо молча уставился на брата, чуть подумал и кивнул:

— В этом да, а в делах ты старше отца.

— В каких делах?

— Банковских. Отец прав, Козимо, ты прирожденный банкир, и этого тебе не избежать.

— Что бы ты понимал! Кроме как под юбки заглядывать, ничего другого знать не хочешь.

Эта тирада вырвалась у Козимо невольно, его действительно раздражала привычка Лоренцо во всем искать любовную выгоду в ущерб учебе.

Видя, что рука брата снова ищет что потяжелей, Лоренцо предпочел ретироваться:

— Ладно, ладно… я пошел. Если на Пьеретте необязательно вместо тебя жениться, то я, пожалуй, пересплю с Марией.

— Вот дурак! — беззлобно выругался Козимо вслед неугомонному братцу.

Джованни понимал, что никакими нравоучениями влюбленность сына не задушишь, надо действовать по-своему, то есть хитрей. Банкир решил применить самое действенное средство — золото.

Кроме того, у Джованни на старшего сына были свои виды, а для этого Козимо требовалось выбросить из головы не только Пьеретту, но и дом, где ее увидел.

Совсем недавно Флоренция присоединила к себе Пизу, вернее, просто купила эту территорию. Но в Пизе потребовали гарантий своей безопасности, а в качестве залога хотя бы на время двадцать молодых людей из состоятельных семей Флоренции.

Заложники…

Но когда вместе со Строцци, Альбицци, Уццано назвали и имя Козимо Медичи, Джованни почувствовал себя польщенным. Его самого уже несколько раз избирали в Синьорию, потом доверили быть в числе выборщиков на конкурсе, теперь вот Козимо должен ехать в Пизу… Конечно, должен, у отца и сомнений не возникало на этот счет.

Потому, услышав слух о намерении старшего сына жениться на простолюдинке, Джованни так взъярился. Он решил разобраться со всем сам, а еще убедить Никколи, чтобы тот не мешал банковскому будущему Козимо.

Сказано — сделано, Джованни де Медичи не из тех, кто бросает задумки на полпути.

— Пьеретта, я понимаю, что тебе хочется стать женой Козимо Медичи. Ты достаточно наслышана о состоятельности моего сына и моем состоянии тоже.

— Синьор Медичи… — смутилась девушка, пока еще надеясь на благополучный исход разговора. Но уже в следующее мгновение после останавливающего жеста Джованни Медичи поняла, что ничего не получится.

— Я не столь богат, как… другие, но даже родство с синьором Никколи не дает тебе право рассчитывать на такое замужество. Козимо обещал на тебе жениться?

— Нет, синьор, — замотала головой девушка.

— Он… обесчестил тебя?

— Нет, что вы! — Пьеретта залилась краской.