Черная башня

Козимо в тюрьме, сотрудничество с опальным папой грозит ему многими неприятностями. Мысль о том, что сын может вообще лишиться жизни, отец старался гнать от себя, не давая ей оформиться. То, что в Констанц надо перевести деньги на выкуп Козимо, сомнений не вызывало, но нужно что-то еще. Должна быть уверенность, что его позволят выкупить, и как можно скорее.

Очень кстати привезли второе письмо от Леонардо, на сей раз более подробное и толковое. Помощник сумел разузнать многое: что Козимо пока ни в чем не обвиняют, разве что в связи с Коссой, но это понятно, банкир курии все же. Главный обвинитель Собора — архиепископ Рагузский кардинал Джованни Доменичи. Именно он самый опасный, и ему решать вопрос о выкупе.

Мысленно поблагодарив толкового помощника, Джованни взялся за дело с другой стороны. Разрешение на крупный заем ради выкупа Козимо в Констанц было отправлено давно, Медичи надеялся, что разумные коллеги-банкиры не откажут в таком займе из-за ареста Козимо. Второе письмо Леонардо подтвердило это: в Констанце вообще не слышали об аресте. Но это же означало страшную опасность для сына Джованни, если кардинал Доменичи прячет Козимо, значит, рассчитывает получить от него тайные сведения. А это грозит применением пыток. Следовало торопиться.

Со стороны казалось, что Джованни ничего не предпринимает, отправил деньги в Констанц и успокоился. В действительности за неторопливостью Медичи скрывалась бурная деятельность. Через день уже знал, в каком банке держит средства кардинал Доменичи, вернее, это были кредиты. Еще через день он вел тайные переговоры с банком о выкупе этих кредитов. Конкуренты тоже знали о том, какую роль играет кардинал в Констанце, быстро поняли, что интерес Медичи к этому человеку не случаен, и поспешили воспользоваться ситуацией.

Доменичи был должен много, очень много. Сам он вел весьма аскетичный образ жизни, но у всякого кардинала, как известно, есть «племянники», способные доить «дядюшек» без зазрения совести. Наличие «племянников» никого не удивляло и разорило немало весьма достойных людей.

Долги кардинала продавались дорого, очень дорого. Настолько, что после выкупа Козимо Джованни угрожало почти разорение. Конечно, о полном разорении речь не шла, прожить можно и на доходы с двух мануфактур, имений в Муджелло, да и оставшиеся на плаву отделения банка будут давать доход, хотя и не такой большой. Но конкуренты требовали венецианское отделение банка Медичи! Оно не было самым выгодным, но продажа отделения означала банкротство, никто из клиентов не поверит в благополучие Медичи, если он лишится представительства в Венеции. Отвернутся не только кардиналы (эти, вероятно, отвернутся и так), но и купцы. Так осыпается берег, если река подмоет основание, сыпаться начинает постепенно, но потом обвал не остановить.

Сейчас Джованни чувствовал себя стоящим внизу под таким начавшимся обвалом и понимал, что сил удержать обрушение у него нет. Рухнуть было готово все, об открытии новых отделений в других городах и государствах после этого не могло идти речи, да и сохранить прежние едва ли удастся. Ненавистники Медичи могли радоваться, даже не прикладывая усилий, они избавились от конкурента.

И начать сначала тоже не дадут.

— Буду выращивать виноград в Муджелло, — усмехнулся Джованни.

Он ни на минуту не раздумывал о том, спасать ли Козимо даже ценой потери дела, которым занимался столько лет, к которому прикипел душой и надеялся передать сыновьям. Джованни всегда внушал Козимо и Лоренцо, что если, не дай бог, придется выбирать между деньгами и семьей, жертвовать надо золотом.

Он договорился о займе, который поглощал его часть венецианского филиала и даже часть земель в Муджелло в обмен на долги кардинала Доменичи. Оставалось лишь подписать бумаги…

Контессина постучала резко и вошла в кабинет свекра, не дожидаясь разрешения.

Джованни обернулся, выжидающе глядя на сноху. Понимал, что она спросит, но ответа пока не имел, он не знал, когда вернется Козимо, потому что вызволить сына из тюрьмы не удавалось.

— Почему вы ничего не предпринимаете? Позвольте мне поехать в Констанц, я хотя бы навещать Козимо в тюрьме буду. Подкуплю стражу и устрою ему побег.

— Глупее ничего не придумала? Прикрой дверь плотней и подойди ближе, — чуть поморщился Джованни.

Вообще-то, порыв юной женщины ему понравился, не всякая предложит отправиться на выручку супругу, который за несколько месяцев не написал ей ни одного письма.

Контессина подошла, остановилась, сверкая темно-синими глазами. Джованни вздохнул, сокрушенно подумав, чего не хватает его сыну в этой юной женщине? Но тут же отмахнулся от этой мысли, сейчас не до того.

— Контессина, никому не сказал, даже донне Наннине, но тебе скажу при условии, что ты будешь молчать.

Контессина лишь коротко кивнула.