Черная беда

— Так вы сегодня с нами не обедаете? — сказала Бэзилу герцогиня. Еще бы. Занятая теперь молодежь пошла. На развлечения времени не остается. В вашем избирательном округе, я слышала, дела идут хорошо. — Герцогиня обо всем узнавала с опозданием. Когда они стали подыматься по лестнице, герцог сказал:

— Смышленый парень. Впрочем, еще вопрос, выйдет ли из него толк.

Пройдя в маленький темный кабинет, находившийся рядом с входной дверью, Бэзил позвонил Трампингтонам:

— Соня? Какие у вас с Аластером планы на вечер?

— Мы дома. Бэзил, что ты сделал с Аластером? Я на тебя ужасно злюсь. Он ведь еле жив.

— Да, гульнули мы здорово. Можно прийти к вам обедать?

— Приходи. Мы лежим в постели.

Приехав на Монтегю-сквер, Бэзил поднялся в спальню. Соня и Аластер лежали на широкой низкой кровати, а между ними стояла доска для игры в трик-трак. У каждого на столике у изголовья стояло по телефонному аппарату и по бокалу шампанского с портером, а в ногах резвились бультерьер и чау-чау. В комнате были еще какие-то люди: один крутил ручку патефона, другой читал, а третий стоял перед Сониным туалетным столиком и красил губы ее помадой.

— Ужасно обидно по вечерам сидеть дома, — сказала Соня. — Но из-за кредиторов мы боимся нос на улицу высунуть.

— О каком обеде может идти речь, когда по комнате бегают эти проклятые твари, — сказал Аластер.

— С таким брюзгой, как ты, лежать в постели одно удовольствие! Какой нехороший! Обозвал тебя тварью, да? — Первая фраза предназначалась Аластеру, а вторая — чау-чау. — О Боже, она опять сделала лужу!

— Эти люди будут с нами обедать? — поинтересовался Аластер.

— Нет, мы приглашали только одного.

— Кого?

— Бэзила.

— А остальные? Они что, тоже останутся?

— Очень надеюсь, что нет.

— К сожалению, нам придется остаться, — сказали не знакомые Бэзилу молодые люди. — Уже поздно идти куда-нибудь еще.

— Какая грязная у тебя кровать, Соня, — сказал Бэзил.

— Знаю. Это все из-за собаки Аластера. Можно подумать, что ты очень чистый.

— Тебе Лондон не осточертел?

— Не вполне понимаю, почему бы этим людям не пообедать внизу? — сказал Аластер.

— Нам будет только лучше, — откликнулись они.

— Кто это такие?

— Одного мы подобрали вчера вечером. А другой живет у нас уже несколько дней.

— Почему, собственно, я должен кормить этих болванов?

— Если бы нам было куда пойти, мы бы вас не стеснили.

— Позвони, милый, пусть несут обед. Я забыла, что мы будем есть, но, кажется, что-то вкусное. Я сама заказывала.

На обед были рыба, жареные почки и тосты с сыром. Бэзил сидел между Соней и Аластером на кровати, держа тарелку на коленях. Соня бросила почку собакам, и между ними началась драка.

— Фу! — сказал Аластер. — Кусок в рот не лезет.

— Как поживают внизу наши гости? — спросила Соня горничную, когда та вошла в комнату с подносом.

— Они требуют шампанского.

— Пусть пьют. Оно ведь все равно никуда не годится.

— Шампанское превосходное, — сказал Аластер.

— Не знаю, лично мне оно показалось отвратительным. Бэзил, дорогой, расскажи о себе.

— Я еду в Азанию.

— Ты так говоришь, как будто я знаю, где это. Это далеко?

— Да.

— Там интересно?

— Да.

— Ой, Аластер, давай тоже поедем?

— Черт побери, опять эти проклятые собаки все опрокинули.

— Господи, какой ты скучный.

После ужина стали играть в «садовника»:

«Я садовником родился, не на шутку рассердился, все цветы мне надоели, кроме… розы».

«Я».

«Что такое?»

«Влюблена».

«В кого?»

«В гладиолус».

Бэзил ушел рано, чтобы успеть перед сном поговорить с матерью.

— До свидания, дорогой. Пиши мне. Только мы, наверно, скоро отсюда переедем.

— Вы не могли бы одолжить мне пятерку? — обратился к Бэзилу один из неизвестных молодых людей. — У меня свидание в «Кафе де Пари».

— Нет, попросите лучше у Сони.

— Я и так все время беру у нее в долг. Сколько можно!

Во время обеда леди Сил подошла к своему старому другу сэру Джозефу Маннерингу, взяла его за локоть и шепнула:

— Не уходите вместе со всеми, Джо. Мне надо с вами поговорить.

Когда последние гости ушли, Джо Маннеринг, заложив руки за фалды фрака, подошел к камину с выражением мудрости, такта, сочувствия, многоопытности и довольства на лице. Играя необременительную и в то же время почетную роль друга семьи, этот старый олух был призван усложнять большинство щекотливых ситуаций, возникающих в жизни его круга.

— Обед был бесподобен, Цинтия. Просто бесподобен. Иногда мне кажется, что ваш дом — единственный в Лондоне, где одинаково безупречны и бордо, и компания. Но вы ведь, кажется, хотели со мной посоветоваться? Уж не о Барбаре ли?

— Нет, Барбара тут ни при чем. А что, у девочки разве неприятности?

— Да нет, что вы. Так, ерунда, прошел тут кое-какой слушок… Я рад, что вас это не волнует. Признавайтесь, наверняка Бэзил опять что-нибудь натворил?

— Вы угадали, Джо. Ума не приложу, что с ним делать. Скажите все-таки, что с Барбарой?

— Говорю же, пустяки. Не обо всем сразу. Я тоже слышал, что у Бэзила опять что-то стряслось. В принципе ведь он парень неплохой. Дайте срок, перебесится.

— Я иногда в этом сильно сомневаюсь.

— Полно, Цинтия, вы просто перенервничали. Расскажите-ка лучше все по порядку.