Черная беда

Бэзил спустился в холл к телефону и позвонил миссис Лайн. В трубке раздался тихий, слегка раздраженный голос:

— Алло. Кто это?

— Бэзил. Пауза.

— Алло! Как дела, Анджела? Это я, Бэзил.

— Я узнала тебя, милый. Я молчу потому, что не знаю, что сказать… Я только что вернулась… Ужасно было скучно… Я тебе сегодня звонила… Никак не могла тебя застать.

— У тебя какой-то странный голос.

— Правда? Да… Почему ты позвонил? Ведь уже поздно.

— Я сейчас приеду.

— Ты с ума сошел.

— Я хотел попрощаться — я уезжаю.

— Что ж, правильно делаешь.

— Ты хочешь меня видеть?

— С одним условием, милый, — если ты будешь со мной ласков. Последнее время я что-то совсем скисла. Ты будешь со мной ласков, обещаешь? Если нет, я этого просто не перенесу.

Через час они лежали рядом на спине и курили. Ее нога касалась под одеялом его ноги.

— Может, хватит про этот остров? — наконец перебила его Анджела. Давай поговорим о чем-нибудь другом… Мне ведь будет плохо, когда ты уедешь.

— Поскорей бы!

— Я знаю, — сказала Анджела. — Я не обольщаюсь.

— Ты — фантастическая девушка, Анджела.

— Тебе уже пора…. Знаешь что?

— Пока нет.

— Я дам тебе денег.

— Хорошая мысль.

— Понимаешь, когда ты позвонил, я сразу догадалась, что тебе нужны деньги. Правда, сегодня ты был со мной по-настоящему ласков, хотя и надоедал с этим своим островом. Когда ты положил трубку, я подумала, что было бы хорошо, если бы хоть сегодня ты не просил у меня взаймы. Раньше ведь, честно говоря, я любила тебя подразнить. Ты не замечал? Должна же я была доставить себе удовольствие, и, по-моему, иногда мне удавалось вывести из равновесия даже такого, как ты. Я любила наблюдать, как ты юлишь, как ходишь вокруг да около. Видела, как бегают у тебя глаза… Надо же мне было хоть как-то поднять себе настроение, согласись? От тебя ведь не дождешься. Но в этот раз мне хотелось, чтобы ты не волновался, чтобы был со мной ласков. И сегодня мне было хорошо. Пока ты ехал ко мне, я выписала чек на твое имя… Он на туалетном столике. Сумма вполне приличная…

— Ты фантастическая девушка, Анджела.

— Когда ты едешь?

— Завтра.

— Я буду скучать без тебя. Счастливого пути. Без двадцати десять утра леди Сил позвонила в колокольчик. Брэдшо раздвинула занавески, закрыла окна, а затем принесла апельсиновый сок, письма и газеты.

— Спасибо, Брэдшо. Я прекрасно спала. Проснулась всего один раз, но тут же заснула опять. Дождь?

— Увы, миледи.

— Мне необходимо сейчас же поговорить с мистером Бэзилом.

— Мистер Бэзил уже уехал.

— Так рано? Не сказал куда?

— Сказал, миледи, но я забыла. Куда-то в Африку, кажется.

— Какая досада, он был мне сегодня очень нужен.

В одиннадцать часов от сэра Джозефа Маннеринга принесли корзину цветов, в полдень леди Сил отправилась на заседание комиссии и только через четыре дня обнаружила пропажу браслета с изумрудом — однако к тому времени Бэзил был уже далеко.

Кройдон, Ле-Бурже, Лион, Марсель; серенький, ветреный день; по окнам хлещет, растекаясь тонкими струйками, нескончаемый мелкий дождик; к вечеру гул пропеллера стихает; под ногами пропитанный влагой дерн; всю дорогу, от аэродрома до гавани, сильно пахнет влажным кустарником; на набережной ряды побитых ветром пакгаузов, мальчишка-вьетнамец драит палубу; угрюмый стюард: «Отплываем только завтра… распределением кают занимается сommissaire[10]… сейчас он на берегу… когда вернется — неизвестно… багаж оставить негде… багажное отделение закрыто, ключ у соmmissairе… попробуй оставь его на палубе — украдут… спасибо (прячет двадцать франков в карман)… можете положить чемоданы в одну из кают, там их никто не возьмет… да, ключ у меня… конечно, присмотрю, не беспокойтесь»; обед в Верденском ресторане; Бэзил наедине с бутылкой отличного бургундского.

На следующий день после полудня немецкий трофейный пароход, старая, уродливая посудина, наконец отплыл; с утра до ночи в баре на палубе играют на скрипке и на пианино два маленьких человечка в пальто из альпака; второй завтрак — в двенадцать, обед — в семь; красное алжирское вино; на десерт — сморщенные, в крапинку яблоки; в маленькую кают-компанию набились дети; в курительной комнате играют в карты французские колониальные чиновники и плантаторы. Большие пароходы в Матоди не останавливаются. За обеденным столом Бэзил говорит не закрывая рта на безупречном французском языке, по вечерам ухаживает за мулаткой с Мадагаскара; вскоре, однако, и мулатка, и пароход ему надоедают, за обедом он сидит с надутым видом и читает книжку, жалуется капитану, что газетам нельзя верить, часами валяется на койке у себя в каюте, дымит манильской сигарой и пялится на трубы под потолком.

Из Порт-Саида он отправил Соне несколько неприличных открыток, за бесценок продал индийскому ювелиру материнский браслет, познакомился в баре «Истерн иксчейндж» с инженером из Уэльса, на глазах у изумленного египетского полицейского с ним подрался и на следующее утро, заметно повеселевший, вернулся на пароход за несколько секунд до поднятия трапа.