Черная беда

Князь Федор скользнул вперед, провел императора в ложу и усадил за стол. Император сидел в одиночестве, а свита разместилась у него за спиной. Устроившись, Сет едва заметно кивнул князю Федору, и оркестр вновь заиграл танцевальную музыку.

Некоторое время Сет с безразличным видом наблюдал, как гости вновь начинают веселиться, однако затем, через посредство одного из своих приближенных, пригласил на танец жену американского посла. Остальные пары отошли в сторону, Сет с важным видом вывел свою даму на середину зала, сделал с ней два круга, отвел ее обратно за столик, галантно поклонился и, не проронив ни слова, вернулся в свою в ложу.

— Между прочим, он отлично танцует, — сообщила миссис Шонбаум. Интересно, что бы сказали в Америке, если б видели, что я танцую с цветным.

— Вот бы он маму пригласил! — сказала Пруденс. — Может, попробовать его соблазнить? Или он интересуется только замужними женщинами, как ты думаешь?

Бал продолжался.

Метрдотель с обеспокоенным видом подошел к князю Федору:

— Ваше высочество, гости недовольны шампанским.

— Кто именно?

— Французы.

— Скажешь им, что оно идет в полцены.

— …Ваше высочество, продолжают поступать жалобы на шампанское.

— От кого теперь?

— От герцога Укакского.

— Унеси бутылку на кухню, долей в нее стакан самогона и принеси обратно.

— …Ваше высочество, министр внутренних дел требует вина, а когда я приношу, выливает его своей даме на колени. Может, его не обслуживать?

— Я тебе дам «не обслуживать»! Разноси вино и не задавай идиотских вопросов.

За английским столом начали играть в «чепуху», записывая слова прямо на меню. Получалось довольно смешно: «Влюбленный герцог Укакский… Поджидал пьяную мадам Байон… Во дворце, в туалете… Он сказал ей: „Floreat Azania“…»

— Папа, если ты будешь так громко смеяться, нам придется прекратить игру.

— Господи, как смешно…

— Мам, к нам заезжал тот самый молодой человек, который сидит сейчас рядом с Коннолли?

— Кажется, да. Надо будет как-нибудь его позвать. Может, на рождественский завтрак, если он еще будет здесь… А впрочем, у него и без нас уже знакомых хватает.

— Это все твой снобизм, мама! Не забудь, Коннолли ведь теперь герцог. Пожалуйста, давай всегда будем звать этого молодого человека, хорошо? На все обеды и завтраки…

— Пытаюсь встретиться с императором глазами, — сказал Бэзил. — Хотя вряд ли он меня помнит.

— Сейчас, когда война кончилась, он, я смотрю, здорово нос дерет. Ничего, еще поглядим, что он запоет, когда начнут приходить счета. Вот сейчас выпивка — первый сорт, не то что в прошлый раз. За этим Федором глаз да глаз нужен.

— Хорошо было бы попасть к императору на прием.

— Послушай, старик, ты что, сюда дела, что ли, делать пришел? Дался тебе этот император! Я уже полгода с ним нянчусь, он у меня в печенках сидит, император твой. Забудь ты про него. Плесни-ка лучше Черномазой шампанского, да и себя не забывай. Все император да император — как будто, черт побери, других тем нет!

— Мсье Жан, я только что узнал одну ужасную новость, — сказал второй секретарь французского посольства.

— Рассказывайте, — сказал первый секретарь.

— Язык не поворачивается. Это затрагивает честь супруги посла.

— Невероятно. Немедленно рассказывайте. Это ваш долг перед Францией.

— Да, вы правы, долг перед Францией… под воздействием спиртного она назначила свидание герцогу Укакскому. Он — ее возлюбленный.

— Кто бы мог подумать? Где?

— Во дворце, в туалете.

— Но во дворце нет туалета.

— Мне удалось перехватить письмо, адресованное сэру Самсону Кортни. Сложенный лист бумаги. Шпионское донесение — по всему видно. Не исключено, что этот листок был запечен в хлебе.

— Неслыханно. От посла мы эту информацию утаим. Установим за ними слежку. И никому ни слова. Такие сведения лучше не разглашать. Бедный мсье Байон. Он верил ей. Мы должны помешать этому.

— Ради Франции.

— Ради Франции и ради мсье Байона.

— …Я никогда не замечал, что мадам Байон так плохо пьет…