Черная бездна

Я вспоминаю все, о чем рассказывал Майкл, и подробно излагаю шефу. Выслушав меня, он кивает:

– Зови. Вдруг и в самом деле пригодится…

Мишку я нахожу в одном из ближайших баров. Он сидит в одиночестве за стойкой и глядит на почти пустую бутылку водки, из «закуски» перед ним – пепельница с дымившей сигаретой и пара бутылочек темного пива.

Как ни странно, он почти трезв, просто смотрит в одну точку и еле заметно раскачивается на барном табурете.

– Идем, – беру его под руку.

Возвратившись из забытья, Мишка вздрагивает и хрипит:

– Куда? Зачем?

– Идем-идем, я познакомлю тебя с интересной личностью.

– Какой еще личностью? – послушно сползает он с табурета, делает пару шагов, но, спохватившись, допивает водку и прихватывает пиво.

Мы топаем длинными коридорами в мою каюту. От Майкла здорово несет перегаром, однако алкоголь после известных событий его не берет – походка тверда, а речь осмысленна.

Рассудив, что любое упоминание о ФСБ смутит его и напугает, я представляю Горчакова «сведущим человеком в области расследований великих тайн двадцатого века». И добавляю загадочным шепотом небезынтересную деталь:

– Он именно тот, кто поможет исправить ошибки твоей юности.

Звучит убедительно, заманчиво и в то же время демократично.

Парень клюет – обосновавшись в гостевом кресле, он периодически прикладывается к пивной бутылке и тараторит битых полчаса.

Сергей Сергеевич в основном слушает и лишь изредка задает наводящие и уточняющие вопросы.

Выложив все, что хранилось в памяти, Мишка замолкает.

– Неплохо, – тянется к тонкой папке Горчаков. Выудив из нее чистый лист бумаги и карандаш, просит: – Постарайся воспроизвести татуировку, украшавшую темечко старика.

Мишка придвигает к себе лист и долго сопит, старательно, как пятилетний ребенок, выводя подрагивающей рукой странные каракули. В каюте висит напряженная тишина: мы с генералом изредка переглядываемся в ожидании результата…

Спустя несколько минут он просит другой листок и уже увереннее изображает руну.

– Готово, – подает он, наконец, Горчакову свои художества.

Нахмурив брови, тот несколько раз переворачивает листок, затем показывает мне:

– Похоже?

– Да, что-то в этом роде.

– Хорошо, будем довольствоваться тем, что есть, – подводит итог Сергей Сергеевич, настраивая камеру смартфона.

Сделав пару снимков, он тут же отправляет их на чей-то номер и удаляет из памяти аппарата. Завершается наша тайная вечеря обрядом сжигания Мишкиных шедевров.

– Рекомендую забыть об этом изображении, – говорит Горчаков. – А если кто-то о нем спросит, отвечайте, что ничего на темечке старика-инвалида не видели. Поняли?

– Да, – хором отвечаем мы. – А что говорить следователям? Ведь скоро нагрянут, инквизиторы проклятые…

– Вы избрали правильную тактику. Михаилу следует отрицать даже поверхностное знакомство с Леоной. А ты… – многозначительно смотрит он на меня, – ты просто запал на смазливую девчонку, пригласил в кафе и рассчитывал на дальнейшее развитие отношений. Это нормальное поведение адекватного мужчины во время отпуска – ни один следователь не заподозрит подвоха…

Нашу беседу прерывает стук в дверь.

Горчаков негромко подбадривает:

– Открой и держись естественно – вам ничего не угрожает.

Отпираю замок. В коридоре представительная компания из двух корабельных офицеров и трех мужиков в штатском, которых ранее на судне я не встречал.

Один из них здоровается по-английски и просит разрешения войти.

– Заходите, – отступаю в сторону.

– Мы из директората уголовной полиции Итальянской Республики, – предъявляет он ксиву в солидной кожаной обложке. – Нам необходимо произвести ряд следственных действий.

– Пожалуйста, – пожимаю я плечами, – мы готовы помочь следствию.

Следуя букве закона, полицейский комиссар проверяет наши документы. После того как Сергей Сергеевич и Георгий показывают билеты с отметкой о посадке в Кальяри, все вопросы к ним отпадают. Они поднимаются с кресел, однако покидать каюту не торопятся.

Тем временем помощники комиссара приступают к формальностям: один переписывает данные с документов в большой планшетный блокнот, второй пачкает наши пальчики черной дрянью, дабы взять на память отпечатки.

– Еще один такой отпуск, Сергей Сергеевич, – негромко говорю я шефу, когда итальянец «прокатывает» мои пальцы по специальным бланкам, – и я попрошу у вас зарплату кокаином.

Выпуская табачный дым в открытый иллюминатор, он посмеивается. Дескать, ладно-ладно, впечатления улягутся, и снова захочешь острых ощущений.

Что ж, посмотрим…

Полицейские работают деловито и быстро. Пока помощники копаются в отпечатках, комиссар озвучивает два десятка вопросов. В основном они дублируют те, что задавались нам судовыми дознавателями.

Комиссар заканчивает следственный ритуал крепким рукопожатием:

– Понимаю, что наше появление не входило в планы вашего отдыха, поэтому приношу свои извинения. Больше мы вас не потревожим.

Неужели это все? А как же очные ставки, одиночные камеры, черствый хлеб с мутной водицей, пытки?

Узрев мое удивление, он доброжелательно улыбается:

– Ваших отпечатков в каюте убитой не обнаружено.