Черная богиня

Богато одетые жрецы в шкурах пантер и длинных желтых одеяниях шли тем временем впереди процессии в землю погребенных. За ними следовали солдаты, несшие золотые жезлы, украшенные на концах диковинными перьями и серебряными цветками лотоса. Царица гордо вскинула голову в богатом головном уборе в виде крылатого коршуна богини Нехебт.

– Дух захватывает, правда? – прошептал Савельев Холодову.

– Что – да, то – да, – со вздохом согласился Алексей. – Но у меня, честно говоря, неспокойно на сердце…

– Простите, если беспокою.

К чужеземцам тихо и незаметно подкрался Тааб-Горус.

– Беспокоить может всякий, – резко, сам не понимая, почему раздражается, отозвался Павел. – Но прощать может не всякий, и не я, по крайней мере, сегодня.

– Вашего товарища ждет Домбоно, – проскрипел Тааб. – Дозволите ли мне сопровождать вас?

– Ты и так следишь за нами, как и твой разлюбезный верховный жрец.

– Я только исполняю приказ Домбоно, – усмехнулся Тааб-Горус. И в серых глазках блеснул огонек, словно жало змеи.

Холодов проводил Савельева к храмовым постройкам, а потом подошел к золотой стене, и та, на его удивление, открылась. Здесь его уже ждали четыре молчаливых стража в черном. Из-за колонны вышел Домбоно, – нет, честное слово, этот человек был вездесущ. Словно заместитель бога на земле.

– Принца Мин-Ра уже отправили в больницу, – сообщил он. Холодову показалось, что его голос так и вибрирует от скрытой насмешки. – Да, понавешали вы нам кучу проблем на шею. До сегодняшнего дня еще ни разу бог не покидал дворец, разве что когда в храм отправлялся, чтобы говорить с другими, небесными богами. А теперь нам всех больных из больницы выгонять придется…

– Глупость какая! Больные должны остаться в своих палатах.

– Ни один простой смертный не должен ночевать под одной крышей с богом, с сыном Солнца.

– Я ведь тоже простой смертный, а мне позволено спать в соседней палате с мальчиком!

– Вам – да, вы – врач, вы уже не человек!

– Ну, спасибо! – Холодов вымученно засмеялся. – Вот сказали, Домбоно, так сказали! И все ж та-ки, больных трогать ни в коем случае нельзя. Принцу Мин-Ра нужна только одна палата, а не вся больница. Другие больные важны ничуть не меньше, чем принц.

– Вы слишком нужны нам, чтобы отрубать вам голову! – мрачно проворчал Домбоно.

– Ваша сердечная преданность царям Мерое так трогательна, – и Холодов двинулся вслед за солдатами. Домбоно, в жреческом колпаке почти на две головы казавшийся выше Алексея, напоминал передвижную башню. – Знаете, я ненавижу две вещи больше всего в мире: высокомерие и произвол сильных мира сего! Почему больные должны страдать только оттого, что сын царицы будет доставлен в вашу так называемую «клинику»? У него в жилах течет точно такая же кровь, как и у них, и если – не дай-то бог – мне придется ампутировать ему ногу, то я ампутирую ее точно так же, как и любому простому смертному!

– Ваша нынешняя власть тоже не безгранична, доктор, – Домбоно даже замер на месте от возмущения. Они как раз входили в больницу.

Медсестры и санитары были заняты выселением больных. Деревянные кровати с треском перекатывались на маленьких колесиках по коридорам. Способные самостоятельно передвигаться пациенты растерянно топтались в большой зале.

– Видите, – торжествующе глянул на Холодова верховный жрец. – Процесс переселения народов уже запущен.

– Вам только и нужно, что остановить ваших помощников, Домбоно. Вы же здесь командуете. И не пудрите мне мозги божественной неприкосновенностью, не надо! Давайте, покомандуйте, а я пока на операционную вашу взгляну.

В операционной все сияло чисто божественной чистотой, и Холодов с грустью подумал, что многие питерские клиники не могут похвастаться чем-то подобным. Вместо кафельной плитки на стенах красовалась каменная мозаика, все с теми же мифологическими персонажами, совершенно неизвестными Холодову. Помещение было пусто. Только стол в центре операционной, и все. Ни тебе шкафа, ни инструментов, ни лампы, ни мойки – ничего! Холодов вопросительно глянул на лекаря, выделенного ему в сопровождающие.

– Вы по-английски хоть говорите? – спросил он.

Жрец молчал. Его лицо под расшитым серебряными нитями колпаком с изображением совы напоминало лики греческих божеств. «Коллекция красавцев, – с раздражением подумал Холодов. – Любой этнографический музей мира позавидовал бы…»

– Ну, и как я без света оперировать буду, интересное кино? – спросил он, хотя врач и не понимал ни одного его слова. – Эх, коллега, да я ж тут свихнусь от перенапряга! Мне свет нужен, море света!

С этими словами он присел на краешек стола и надолго задумался. Алексей думал о предстоящей операции. В сущности, не очень-то и сложной, если б ее делали мадам Пупкиной или директору школы № 555 товарищу Серегину. А тут от исхода простой вроде бы операции зависит жизнь шести человек, жизнь любимой женщины.