Черная черепаха

Ржавые пустоши отчасти получили свое название из-за характерного цвета почвы, а отчасти – из-за того, что здесь полно обломков древних алантских построек и механизмов. Мы как раз миновали один из таких остовов – похоже, башню Тенептиц, искореженную каким-то мощным ударом или взрывом. Остальные обломки выглядели не лучше. Пустоши носили на себе следы не то побоища, не то разрушительного природного катаклизма.

С флорой и фауной здесь было совсем грустно. Безжизненная потрескавшаяся земля была тверда, как камень, и на ней лишь изредка можно было увидеть чахлые колючие кусты без листьев да гонимые ветром клубки перекати-поля. Живность же была сплошь плотоядной и агрессивной. Ну, неудивительно. Поживи в таком унылом месте – тоже начнешь бросаться на всех подряд.

К счастью, крупных животных вроде таррасков нам на пути не встретилось, но пару раз пришлось отбиваться от ящеров поменьше, гнездящихся в глубоких расщелинах в земле. Размером они были с волка, но из-за раздувающихся, как у жаб, зобных мешков, выглядели куда больше. А их привычка хватать, что ни попадя, своими длиннющими, как плети, языками, чтобы набить этот самый зобный мешок, мне вообще не понравилась. Наверное, потому, что из всего отряда они выбирали добычей именно меня. Уж не знаю, почему – наверное, размерами я был меньше остальных. Хотя, ту же Эдж почему-то не трогали…

Языки у ящеров были сплошь покрыты мелкими крючочками, а при захвате обвивались вокруг ноги или руки намертво. Тянули они при этом не хуже автомобильной лебедки – прямо в загребущие когтистые лапищи. На верхних челюстях влажно блестели подозрительного вида клыки – похоже, ядовитые. В общем, очень сомнительные предварительные ласки. А обнимашек я и вовсе старался избежать.

Одно хорошо – сферы Ци из них вылетали крупные, яркие, с темно-зеленым отливом. Я забирал в основном стихию Земли, то есть живучесть – это была у местной живности преобладающая характеристика. Прикосновения языков оставляли на коже красные чешущиеся следы и небольшое отравление, которое я решил даже не лечить – пусть сопротивляемость к ядам прокачивается.

Да уж, в Артаре поговорка «То, что вас не убивает – делает только сильнее» не просто верна, а возведена в абсолют. Любое событие поневоле начинаешь оценивать с точки зрения того, как за счет этого можно усилить своего персонажа. Но до Берса мне, конечно, далеко – Стинг рассказал, что тот первые пару недель вообще постоянно сам себя резал в промежутках между боями. Чтобы скорость регенерации прокачать и в целом живучесть.

Эдж в пустошах ориентировалась уверенно – сразу видно, что здесь не впервые. Двигались мы пешком – раздобыть ездовых ящеров в Меррахе сейчас было совершенно нереально, да и светиться в поселке не хотелось. Передвигались мы трусцой, и часа за полтора добрались до южной оконечности каньона. Да и то, управились бы быстрее, если бы не стычки с языкастыми ящерами. Плюс однажды пришлось обогнуть по широкой дуге небольшое затхлое озерцо.

– Вокруг таких омутов больше всего мобов, – пояснила Эдж. – Скорее всего, они там и рождаются, под водой. Проще обойти.

Каньон раскинулся в обширной линзообразной впадине, и, как и на карте, походил на глубокие трещины, разбегающиеся от места удара. Будто бы с неба в каменную плиту ухнули исполинским молотом. Или чем-то посерьезнее. Мало ли какое оружие было у этих древних алантов, что они умудрились уничтожить сами себя, а целые регионы вроде этого превратить в ядовитые пустыни.

Глубину ответвлений было сложно сходу прикинуть – рельеф здесь был очень неровный. Кое-где к каньону можно было пройти по плоскому, как стол, равнинному участку, а где-то высились бесформенные скалы, похожие на наплывы воска на свече. Горная порода здесь будто бы расплавилась когда-то давно, а затем застыла, образовав причудливые формы.

Ну, зато есть, где укрыться.

Эдж, время от времени сверяясь с картой, повела нас дальше на север вдоль одного из ответвлений каньона.

– Остерегайтесь пещер, – предупредила она. – С арахнидами нам лучше не связываться – нас мало, и мага огня среди нас нет.

– Арахнидами? – обеспокоенно переспросил Док.

– Ну да. С чего, ты думаешь, каньон называется Паучьим? Тут здоровенные восьминогие твари живут, ростом мне по пояс. Но они-то не самое страшное. Страшнее – молодняк. Размером с собаку, но обычно много их – стаи штук по пятьдесят. Их лучше лупить заклинаниями, бьющими по площади.

– А нормальные зверюшки тут вообще водятся? Которые не захотят нас сожрать? – проворчал некромант.

– Сразу видно слюнтяев из Золотой гавани, – снисходительно усмехнулась ассасинка. – У вас там, наверное, на нубских локациях зеленые полянки и зайчики пушистые скачут?

– Ты лучше за маршрутом следи, зайка, – недовольно буркнул Терехов.

– Конечно, котик! – парировала Эдж. – Мы, по-моему, уже почти пришли. Надо только перебраться через этот гребень.