Черная Гончая

Сергей рванулся к нему, но я его удержала. Не нужно это, он и так много сделал, лучше уехать, пока неприятность не превратилась в катастрофу. Но и делать вид, что я такая милая и всепрощающая, я не собиралась. Я обернулась к ним и зло бросила:

– Пустышки вы! Сдуетесь все, как шарики надувные, и ничего от вас не останется!

Их ответ меня не интересовал, да и не сказали бы они ничего нового, поэтому я позволила Сергею увести меня. Я только теперь сообразила, что меня трясет – и от холода, и от нервного напряжения. Там, в саду, я должна была оставаться сильной, вопрос выживания. Но теперь опасность миновала, и я позволила себе в полной мере осознать, что случилось и что могло случиться. Сергей проводил меня в машину с шофером, ожидавшую нас, и уже там, в теплом салоне, я позволила себе расплакаться.

Плакать – это ведь не всегда плохо. Это позволяет выпустить то, что никак не должно оставаться внутри. Но плакать можно или в одиночестве, или рядом с тем, кому доверяешь, иначе твои слезы используют против тебя.

Плакать рядом с кем-то – очень-очень важная привилегия, которую многие недооценивают. Но я знала, как мне повезло.

Когда я успокоилась, настало время выяснить, каким это магическим образом Сергей пришел мне на помощь… и куда мы едем?!

А случилось вот что.

Он был насторожен моим положением, еще когда я рассказала ему про вечеринку спортсменов у Тимура. Сергей ведь тоже не нежный пупс, знает, чем это чревато! Поэтому он уже тогда приготовился, если что, ехать ко мне. А когда услышал, как ко мне пристают, сразу же вызвал шофера.

Дороги ночью пустые, да и гостиница расположена недалеко, поэтому добрался он вовремя.

– Но как ты так быстро выяснил, где я живу? – поразилась я.

– Да я и так знал!

– Я же тебе не говорила…

– Яна, ты серьезно думаешь, что я не выяснил о тебе все, что можно, прежде чем начать общаться?

Обидно, но справедливо. Обижаться я не стала, я все еще помнила, какая судьба ожидала бы меня, если бы Сергей не приехал. Он ведь не обязан был! А сделал…

Теперь он привез меня в гостиницу, в свой номер – но у него там две комнаты в распоряжении, не проблема. Что бы там ни вбили себе в голову дружки Тимура, приставать ко мне Сергей точно не собирался. Он просто дал мне шанс отдохнуть. А что мне было делать?

Вернуться в этот дом я точно не могла, спать под дождем – так себе радость, а друзей, которым я настолько доверяю, у меня нет… Раньше не было.

Впервые за долгое время я заснула спокойно. Даже не знаю, почему! От иллюзий я не страдала и знала, что ничего по-настоящему не закончилось. И другой мир меня не отпустит (возможно, пока не сведет с ума), и Тимур мне случившееся не простит, и от Шатуна с мамой достанется. Но нельзя же трястись вечно! Так что я позволила себе хоть ненадолго почувствовать себя почти счастливой.

14

Скандал был, и куда грандиозней, чем я ожидала. Мои ожидания вообще нигде не воплотились, потому что и темой скандала стало не совсем то, к чему я готовилась.

Когда я вернулась домой, друзей Тимура там уже не было. Но и по домам они не разошлись – они все дружно оказались в больнице. С отравлением. Я было подумала про алкоголь, но нет, во всем обвинили пиццу. Тимур, которому и так было плохо, пиццу вместе со всеми не ел, и он больницы избежал. Про алкоголь вообще старались не говорить, потому что это делало ситуацию куда хуже.

Повезло хоть в том, что пиццу и пиво они притащили с собой, это снимало возможные обвинения с Шатуна. Но он все равно рвал и метал – и понятно, почему! Он же сам себя назначил эталоном порядка, образцовым отцом и гражданином. А тут у него в доме произошло такое! Две его дочери непонятно где, зато полно тяжело отравившихся подростков. И он об этом узнает последним!

Ну и поделом. Конкретно в этой ситуации он не виноват, но он достаточный зануда, чтобы его не жалеть.

Хотя мутная история с отравлением получилась… Насколько я помню, пиццу они заглотили сразу, еще до того, как пивом залились. И все с ними было в порядке! Меня, вон, чуть в саду не закопали… Но уже после моего отъезда все стало плохо, и в том, что речь идет об отравлении, никто не сомневался.

Позже я даже выяснила, почему обвинили пиццу, а не пиво. Когда мама и Шатун добрались до разгромленной кухни, они открыли коробки из-под пиццы – и обнаружили, что внутри все покрыто черной плесенью. Сюрприз.

У одного из пострадавших был серьезно разбит нос, но сам пострадавший в упор не помнил, как это случилось. Имя Сергея не упоминалось, похоже, единственной, кто знал его, была я. А я, если надо, умею молчать.

Я, Тимур и Эльвира больницы избежали, а головомойки – нет. Каждому досталось за свое.

Тимур, понятное дело, огреб за организацию всего, что было в нашем доме строжайше запрещено. Мне, если честно, показалось, что я даже слышала из его комнаты звуки ударов…

Нет, мне точно показалось. Шатун же знает, что его сын болеет, он бы не стал его бить!