Черная Гончая

– Ему вообще мало кто нравится, кроме него! Там разговор начался с тебя, а потом – слово за слово, и завертелось. Я сказал ему то, что очень давно хотел сказать, так что не придумывай, будто это твоя вина.

– И ты считаешь, что это нормально?!

– Уж не знаю, нормально или нет, но я чувствую себя лучше. Как выяснилось, один раз получить по морде не так страшно, как молчать год за годом.

Спорное заявление.

– Так как же… вы с ним… теперь? – Я не знала, как такое правильно спрашивать, вот и заикалась на каждом слове.

– Разберемся! – беззаботно отмахнулся Сергей. – Сейчас мы с ним злобно не разговариваем друг с другом. Меня это вполне устраивает!

– Так не может продолжаться вечно…

– И не будет. Скоро с ним свяжутся, чтобы пригласить меня на очередной проект. Скажут, сколько денег за это заплатят, и он сразу простит все обиды.

– Подожди, но как же… Как же то, что случилось на площадке? Взрыв этот! Неужели твоего папу такое совсем не беспокоит?!

– Это всех беспокоит. Но отец решил, что раз в дело вмешалась полиция, все будет нормально, и больше не думает об этом.

– А ты? Ты-то думаешь, я знаю!

Его ссору с отцом я еще могла проигнорировать. Меня это не касается, да и, что скрывать, мне приятно, что он готов идти на такое ради меня! Но вот взрыв… совсем другая история.

– Меня это напрягает, да, – признал Сергей. – Он ведь мне написал накануне взрыва!

– Тот хейтер?

– Кто ж еще! Сказал, что я буду гореть. Я отмахнулся. И вот у нас пиротехника не по сценарию! Это больше, чем ненависть ко мне. У него есть выходы на меня!

– Да уж понятно… Но полиция это учтет!

– Учтет. Только вот мне сдается, что этот парень – не дурак. Он знал, что взрыв привлечет полицию, и он к такому подготовился.

– Значит, не найдут?

– Он сделает все, чтобы не нашли. Я вообще не знаю, чего он хочет…

– А разве это не очевидно?

Мне было неприятно и даже страшно говорить о таком. Но какой смысл бегать от правды? Когда человеку портят машину и взрывают рядом с ним газовый баллон, это точно не знак симпатии!

– Не скажи, – задумался Сергей. – Если он действительно давно следит за мной, что мешало ему сработать чище? Сделать так, чтобы я точно пострадал! Мне порой кажется, что он меня запугивает, ему что-то нужно от меня, а что – не знаю!

Да и я не знала, я просто чувствовала собственное бессилие от того, что не могла помочь. Если внутренний мир такой крутой и может меня через пространство переносить, почему он не укажет мне, кто охотится за Сергеем? Хоть какая-то польза была бы!

За съемками я уже не следила, проблемы Сергея волновали меня куда больше. Но мне пришлось снова переключить внимание на площадку, когда с той стороны донеслись удивленные и возмущенные голоса.

У них начались какие-то проблемы с электричеством. Осветительные приборы то мигали, то полностью гасли, а потом снова начинали мигать. Ассистент режиссера тут же побежал к генераторам, но с генераторами все как раз было прекрасно.

Дальше – больше. Камеры не работали, приборы выходили из строя. Экстрасенсы, которые пять минут назад заявляли, что управляют всем на свете, испуганно жались друг к другу. Папка мой исключением не стал, он тоже боялся непонятно чего.

Меня сейчас любая странность настораживала, и я попросила Сергея:

– Оставайся рядом со мной, чтобы я тебя все время видела!

– Думаешь, это связано с?..

Он не договорил, не зная, как назвать внутренний мир. Но я его поняла.

– Понятия не имею, но лучше не рисковать.

Мы отошли подальше, туда, где ничто не могло рядом с нами взорваться, упасть или провалиться под землю. Помня опыт с шоссе, я все еще не была уверена в нашей безопасности, однако я сделала все, что могла.

Режиссер остановил съемку. Прибежала бригада механиков, подтвердившая, что почти все приборы безнадежно сломаны. Но почему – не могли сказать даже самые опытные сотрудники.

Предпосылок не было!

А потом пошел холодный дождь. Которого не обещал ни один прогноз погоды.

Съемка на сегодня была закончена – хорошо, если не насовсем! Экстрасенсы, оказавшиеся особами нервными и впечатлительными, приходили в себя. А вот Сергей каким-то образом умудрился добиться нам допуска в монтажную, где сейчас просматривали последние записи со сломавшихся камер. Угрюмый режиссер надеялся, что удалось спасти хоть что-то, чтобы проект не пришлось закрывать с полным минусом на балансе.

Но результат неожиданно превзошел его ожидания.

– Это еще что такое? – ассистент указал на экран. – Технический сбой?

– Нет, здесь тоже есть… И здесь… Кто-то вылез на площадку?!

– Да не было там никого…

Они смотрели и не верили. А вот я своим глазам поверила сразу, потому что я уже видела нечто подобное.

На камерах остались тени. Те самые гротескно искаженные силуэты людей, которые я уже наблюдала во внутреннем мире! Здесь они были едва заметны, неуловимы для человеческого глаза и все же вполне реальны. Они двигались среди экстрасенсов, тянули к ним руки, касались даже, хотя никто ничего не чувствовал… От их искаженных черт, странных тел и резких, спазматичных движений мурашки шли по коже.