Черная гора

— Нет. Я не хочу рисковать — завтра по ту сторону Адриатики узнают, что я был здесь.

— А что вы ему сказали?

— Что я хочу встретиться с американским консулом. Разумеется, он отказался тревожить консула в такое время.

Я попытаюсь протолкнуть новый закон, согласно которому в любом городе должно быть по два консула — дневной и ночной. Уверен, что любой из вас, которому доводилось провести ночь или хотя бы ее часть в итальянской кутузке, поддержит меня. Нас — вернее Вулфа — допросили. Сначала за нас взялся прилизанный красавчик-баритон в безукоризненном мундире, потом пару часов усердствовал жирный гиппопотам в засаленной рыбацкой робе. Отобранные у нас ножи и пистолеты не прибавили им доброжелательности. В конце концов нас запихнули в крохотную камеру с двумя койками, уже заселенными примерно пятьюдесятью тысячами душ. Двадцать тысяч обитателей представляли блохи, еще двадцать тысяч — клопы, а остальных я и по сей день не могу классифицировать. После ночи в стогу сена и второй ночи, проведенной в обледеневшей пещере, можно было посчитать любое новшество улучшением, но на деле вышло не так. Я вдоволь нагулялся от стены до стены (целых десять футов), стараясь не наступить на какую-нибудь часть Вулфа, который сидел прямо на бетонном полу. Про завтрак могу сказать одно — мы от него отказались. Шоколад — то, что от него осталось — был в рюкзаках, которые, естественно, у нас отобрали.

В одной из первых же статей нового закона о дневных консулах должно быть требование о том, чтобы на службу они приходили к восьми утра. Лишь в начале одиннадцатого дверь в нашу камеру распахнулась, и вошедший тюремщик что-то сказал. Вулф велел мне следовать за ним, и мы прошагали по коридору, затем поднялись по лестнице и вошли в залитую солнечным светом комнату, в которой сидели двое. Долговязый субъект с невыспавшейся физиономией и оттопыренными ушами размером с суповую тарелку проскрипел по-английски:

— Я Томас Арнольд, американский консул. Мне сказали, что вы изъявили желание встретиться со мной.

— Я хочу поговорить с вами, — Вулф бросил взгляд на второго человека, — с глазу на глаз.

— Это синьор Анжело Бизарро, надзиратель.

— Спасибо. И тем не менее я вынужден настаивать на своей просьбе. Мы не вооружены.

— Да, я знаю. — Арнольд повернулся к надзирателю и после непродолжительного обмена репликами синьор Бизарро встал со стула и вышел, оставив нас наедине с лопоухим консулом.

— Слушаю вас, — сказал он. — Вы американцы?

— Да. Если вы позвоните в американское посольство в Риме и попросите соединить вас с мистером Ричардом Коуртни, то избавитесь от нас в самое сжатое время.

— Сначала вы должны объяснить мне, почему вы оказались ночью на дороге без документов и с оружием.

— Хорошо, — согласился Вулф. — Только вы должны гарантировать, что о нашем присутствии здесь не узнают газетчики. Меня зовут Ниро Вулф, я частный сыщик из Нью-Йорка. А это мистер Арчи Гудвин, мой доверенный помощник.

Консул улыбнулся.

— Я вам не верю.

— Тогда позвоните мистеру Коуртни. Или даже проще… Вы знаете Паоло Телезио, брокера и торгового агента из Бари?

— Да. Мы встречались.

— Если вы позвоните ему и позволите мне поговорить с ним, то он пришлет сюда наши документы, должным образом проштампованные в Риме четыре дня назад. Он также удостоверит, что мы — те, за кого себя выдаем.

— Черт побери, так вы и в самом деле Ниро Вулф?

— Да.

— Тогда какого черта вы шляетесь но ночам с оружием и без документов?

— Согласен, это неосмотрительно, но другого выхода у нас не было. Мы здесь по крайне щекотливому и конфиденциальному делу, и никто не должен прознать, что мы в Италии.

Я мысленно восхищался Вулфом. Он дал понять Арнольду, что мы находимся здесь по секретному заданию американского правительства и даже в том случае, если консул решит позвонить послу в Рим и услышит в ответ, что это не так, то подумает только, что наше задание и вправду сверхсекретное. В посольство звонить он не стал. Во всяком случае, при нас. Он позвонил Телезио, передал трубку Вулфу и потом сидел и оживленно трепался с нами до тех пор, пока Телезио не принес наши документы. Вулф сумел настолько внушить ему, что никто не должен знать, кто мы такие, что Арнольд не назвал наших имен даже надзирателю.

Телезио привез нас к себе домой. В прихожей Вулф сказал мне:

— Мы разденемся здесь, а эти мерзкие тряпки выбросим на улицу.

Так мы и сделали. Подробности опускаю, за исключением носков и ботинок. Вулф боялся снимать их. Когда он, наконец, решился, то уставился на свои ноги в полном изумлении. Думаю, что он ожидал увидеть ободранное почти до костей розовое мясо, а его взору открылась всего лишь парочка мозолей.

— Ничего, через годик-другой пройдут, — жизнерадостно подбодрил я. Спрашивать Вулфа про устройство нагревателя мне не пришлось, потому что предусмотрительный Телезио уже включил его.