Черная гора

Никто не притворялся. Дольше всех я подозревал Буа, поскольку пушинка, которую я положил ему на ноздри, слетела. Однако две повторные попытки показали, что ее просто сдуло сквозняком.

— Никто не прикидывается, — провозгласил я. — Я стрелял в упор. Если вы хотели, чтобы…

— Ты слышал, чего я хотел. Опусти его.

Я размотал цепь и опустил Зова. Должно быть, я немного отвлекся и не следил за ним, потому что, когда я выпустил цепь из рук, он мешком свалился на пол. Я вынул из кармана складной нож, раскрыл его и склонился над Петером, чтобы перерезать его путы, но Вулф остановил меня:

— Подожди. Он жив?

— Конечно, жив. Он просто потерял сознание, и я его прекрасно понимаю.

— Он умрет?

— Вот еще. Вы захватили с собой нюхательную соль?

— Проклятье! — взорвался вдруг Вулф. - Ты и на собственных похоронах будешь паясничать! Свяжи ему ноги, и мы поднимемся наверх. Сомневаюсь, чтобы снаружи были слышны выстрелы, но мне все-таки будет спокойнее, когда мы выберемся отсюда.

Я повиновался. Веревок в комнате оказалось сколько душе угодно, так что управился я быстро. Когда я покончил с Зовом, Вулф уже стоял у двери с фонариком в руке. Я тоже взял с полки фонарик и вышел следом за Вулфом к лестнице, а затем поднялся по ней. На сей раз мы преодолели пятнадцать ступенек быстрее, чем в первый раз. Вулф сказал, что нужно проверить, не остался ли в крепости еще кто-нибудь, и я согласился. Вулф знал в крепости все укромные места и закоулки, как будто сам ее построил. Он даже заставил меня подняться на сторожевую вышку, в то время как сам караулил у ее основания с моим «кольтом» в руке. Убедившись, что в крепости нет ни души, мы вышли наружу, и Вулф присел на валун возле тропы. Я заметил, что на поверхности камня рядом с Вулфом буреет пятно.

— Здесь Пашич зарезал пса, — сказал я.

— Да. Сядь. Как тебе известно, когда я беседую с людьми, я должен смотреть им в глаза, а ты вынуждаешь меня крутить шеей.

Я уселся прямо на пятно.

— Я и не знал, что вы хотите поговорить.

— Я не хочу — я вынужден. Петер Зов — убийца Марко.

У меня отвалилась челюсть.

— Это шутка?

— Нет, это истина.

— Откуда вы знаете?

Вулф пересказал мне слова человека, сидевшего в кресле.

ГЛАВА 13

Добрую минуту я переваривал полученные сведения, щурясь на солнце.

— Если бы вы сказали это перед тем, как мы ворвались в камеру пыток, я потратил бы на одну пулю больше, — хмуро произнес я.

— Пф! Ведь ты не стал бы стрелять в повешенного?

— Нет.

— Тогда нечего вешать мне лапшу на уши.

Я еще немного пораскинул мозгами.

— Он убил Марко. Я пришил негодяев, которые убили Карлу.

— В честном бою. И потом — у тебя не было выбора. Сейчас выбор есть.

— Какой? Вы спуститесь и вспорете ему ножом брюхо? Или я пристрелю его? Или один из нас бросит ему перчатку в лицо и вызовет на дуэль? А может, зашьем его в мешок и сбросим с утеса? Или замуруем в стену и оставим подыхать от голода? — Тут меня вдруг осенило. — Нет, ни вам, ни мне это по вкусу не придется. А вот как насчет того, чтобы передать негодяя в руки Данило и его головорезов и рассказать о том, что мы узнали? И дело в шляпе.

— Нет.

— Хорошо, теперь ваша очередь. Только учтите, копаться нам некогда — могут нагрянуть нежданные гости.

— Мы должны увезти его с собой в Нью-Йорк.

Признаться, на несколько мгновений я лишился дара речи.

— И вы еще говорите, что я паясничаю!

— Я сказал, что выбор у нас есть, но я ошибся. Мы повязаны по рукам и ногам.

— Чем?

— Обязательством, которое и привело нас сюда. Если бы речь шла только о мщении, мне бы ничего не мешало спуститься туда и воткнуть в него нож. Но в таком случае мне пришлось бы согласиться с абсолютно неприемлемой для меня доктриной, согласно которой человек несет ответственность единственно перед собственным «эго». Этой доктрине свято следовал Гитлер, а теперь на нее молятся Маленков, Тито, Франко и сенатор Маккарти. Все они враги подлинной свободы и демократии. Я их решительно осуждаю. Нечего ухмыляться. Так вот, поскольку Марко убили в Нью-Йорке, я считаю, что приговор его убийце должен вынести нью-йоркский суд, а не я. Наша задача в том, чтобы доставить его в Нью-Йорк.

— Ура, да здравствуем мы! Правда, есть только один способ, как это сделать, — нужно добиться его экстрадиции[Экстрадиция (юр.) — выдача иностранному государству лица, нарушившего законы этого государства.].

— Ничего подобного. Ты, как всегда, небрежен в терминологии. Единственным способом экстрадиция является лишь в том случае, если вывозить его отсюда законным образом. Нам же главное — доставить его в Америку, где он предстанет перед законным судом.

— Допустим. Каким образом?

— В том-то и дело. Ходить он в состоянии?

— Думаю, что да. Кости вроде бы целы. Пойти и выяснить?

— Нет. — Вулф, кряхтя, поднялся и выпрямился. — Я должен поговорить с этим человеком… Станом Косором. Я не хочу оставлять тебя здесь одного, поскольку ты можешь разговаривать только на языке выстрелов. Поэтому я сначала попробую по-другому.