Черная гора

Врач кивнул и отошел. Вульф положил монеты на глаза своего друга. Голова Марко была чуть наклонена в сторону, и Вульфу пришлось ее поправить, чтобы монеты не свалились. Он отвернулся.

– Вот и все. Больше у меня нет перед ним обязательств. Идем, Арчи.

У выхода болтал с сержантом сыщик из уголовной полиции, сопровождавший меня. Он сказал, что подписывать протокол мне не нужно, и спросил Вульфа, подтверждает ли тот опознание. Вульф кивнул и поинтересовался:

– Где мистер Кремер?

– Извините, не знаю.

Вульф повернулся ко мне:

– Я попросил водителя подождать. Ты сказал, что Марко жил на Восточной Пятьдесят четвертой улице?

– Да.

– Поехали туда.

Поездка в такси для Вульфа была чем-то из ряда вон выходящим. Недоверие его к машинам столь велико, что, сидя в любом четырехколесном монстре, он не в состоянии разговаривать, даже если за рулем нахожусь я.

Однако на сей раз он преодолел себя. Стал расспрашивать меня о Марко Вукчиче. Я напомнил, что он знал Марко намного дольше и лучше. Вульф ответил, что некоторые темы Марко с ним никогда не обсуждал. Например, отношения с женщинами.

Я с этим согласился, но добавил, что, насколько мне известно, Марко вообще не тратил времени на обсуждение своих отношений с женщинами. Он просто наслаждался ими. И я привел пример.

Пару лет назад я привел поужинать в «Рустерман» девушку по имени Сью Дондеро. Марко положил на нее глаз и прислал нам в подарок бутылку своего лучшего кларета. На следующий день он позвонил мне и поинтересовался, не дам ли я ему адрес и телефон Сью. Я удовлетворил его просьбу и постарался выкинуть Сью из головы…

– Почему? – перебил Вульф.

– …чтобы дать ей возможность пораскинуть мозгами. Марко – единственный владелец «Рустермана», богатый вдовец. Сью могла подцепить его.

– Но не подцепила.

– Нет. Насколько мне известно, что-то у них не сладилось.

– Что за черт?! – выругался водитель, резко затормозив.

Он только свернул с Парк-авеню на Пятьдесят четвертую улицу, чтобы пересечь Лексингтон-авеню, как его остановил полицейский. Резкое торможение лишний раз утвердило Вульфа в нелюбви к машинам.

Таксист высунулся из окна и возмутился:

– Послушайте, моему пассажиру нужен дом в этом квартале.

– Ничем не могу помочь. Улица перекрыта. Поворачивайте.

Водитель резко вырулил и подвез нас к тротуару. Я заплатил, выбрался из машины и придержал дверцу, давая Вульфу возможность извлечь из машины свою тушу. С минуту он постоял, переводя дыхание, а затем мы направились в восточную сторону.

В десяти шагах от нас маячил другой полицейский, немного дальше – еще один. Центр квартала кишел полицейскими машинами, прожекторами, суетящимися копами и уличными зеваками. С нашей стороны часть тротуара отгородили лентой. Когда мы подошли, полицейский преградил нам путь и рявкнул:

– Переходите на ту сторону и не задерживайтесь!

– Я приехал взглянуть на место убийства, – сказал Вульф.

– Знаю. Вы и еще десять тысяч человек. Освободите место.

– Я друг убитого. Меня зовут Ниро Вульф.

– Ага, а меня – генерал Макартур[1]. Проваливайте.

Разговор мог бы получить интересное развитие, если бы вдруг в свете прожектора я не заметил знакомую физиономию.

– Роуклифф! – завопил я.

Лейтенант обернулся, попробовал всмотреться в мое лицо, вышел из освещенного круга, вгляделся еще внимательнее и наконец подошел.

– Ну? – требовательно спросил он.

Из всех сотрудников отдела по расследованию тяжких преступлений, с которыми мы имели дело, от начальников до подчиненных, лейтенант Роуклифф – единственный, от общения с которым я просто сатанею, причем уверен, что наши чувства взаимны. Он-то уж точно мечтал бы видеть меня в геенне огненной, где ему самое место. Поэтому, позвав его, я предоставил вести переговоры Вульфу.

– Добрый вечер, мистер Роуклифф. Мистер Кремер здесь?

– Нет.

– А мистер Стеббинс?

– Нет.

– Я хотел бы осмотреть то место, где погиб мистер Вукчич.

– Вы мешаете. Мы работаем.

– Я тоже.

Роуклифф задумался. Он бы с удовольствием приказал парочке помощников отвести нас к реке и утопить, но это было бы явно не ко времени. И потом, Вульф выбрался из дому по делу – вещь неслыханная. Роуклифф понимал: случилось нечто из ряда вон выходящее, и еще неизвестно, как отреагирует начальство, если он даст волю чувствам. Кроме того, он, конечно, знал, что Вульф и Вукчич были близкими друзьями. Сделав над собой видимое усилие, он все-таки проворчал: