Черная гора

А игра? Это уж был не мой личный, а общий кошмар, несчастье всех зрителей. Во время первой подачи Кон Прентисс, защитник «Джайантс», стоявший между второй и третьей базой, прозевал простейший мяч. А две минуты спустя Лью Бейкер, пытаясь перехитрить противника, послал мяч так далеко, что тот прошел футах в шести над головой Гарта и улетел в дальнюю часть поля. Пока «Джайантс» везло, и «Ред сокс» заработали только право бежать до базы.

Во время второго раунда центральный принимающий Нэт Нейл допустил нелепую, детскую ошибку, силясь отбить явно неудачную подачу, после чего порывался бежать сразу на все четыре стороны. Вскоре после этого Прентисс взял мяч и, скакнув, бросил его так, что тот шлепнулся прямо в грязь в трех шагах слева от третьей базы. К тому моменту, как судья удалил с поля трех игроков «Джайантс», команда Бостона заработала право на еще две пробежки до базы.

Когда же во время второй подачи пришел черед «Джайантс» браться за биту, трибуны встретили игроков громким свистом и насмешками.

В этот момент в нашем секторе произошло одно примечательное событие. По проходу, задев мой локоть, пробежал человек. Он остановился у передней ложи, в которой расположилось шестеро зрителей. Среди них был мэр Нью-Йорка и доставший нам билеты на матч нефтяной магнат Эмиль Чизхольм. Выглядел нефтяник совершенно безрадостно. Человек что-то прошептал ему на ухо, после чего Чизхольм обменялся парой слов с мэром и другим сидевшим в ложе лицом, встал, вышел в проход и, перемахивая через две ступеньки, побежал вверх по лестнице. Вслед за ним летел посланец и неслись едкие замечания узнавших Эмиля болельщиков. Когда я вновь перевел глаза на поле, то увидел, как защитник «Джайантс» Кон Прентисс, стоявший между второй и третьей базами, попытался поймать мяч и разминулся с ним почти на милю.

Какой смысл подробно рассказывать об этом безобразии? Как я уже упоминал, в конце шестой подачи счет составлял 11: 1. Ромейке справлялся неплохо, игроки бостонской команды отбили всего три мяча, но его усилия оказались каплей в море. Джо Эстон и Нэт Нейл допустили по две ошибки, а Лью Бейкер – целых три.

Под конец шестого периода зрители разошлись не на шутку. Трибуны улюлюкали и свистели. А что же я? Мне надоело наблюдать за разворачивающейся на поле трагедией, и я стал озираться по сторонам в поисках чего-нибудь менее удручающего. Тут-то я и заметил девушку, сидевшую в ложе справа от меня.

Я принялся ее разглядывать, исподволь, не назойливо. На самом деле девушек было двое.

Одной, рыженькой, судя по комплекции, грозила опасность через пару лет раздаться вширь. Я нашел ее очень хорошенькой, но ослепительной красавицей не назвал бы.

Другая, кареглазая, со светло-каштановыми волосами, была сущее загляденье. При этом мне почудилось, что я где-то уже ее видел, но вот где – никак не мог припомнить.

Увы, вполне насладиться ее красотой мешало переполнявшее меня возмущение. Девушка радовалась. Ее глаза сверкали от восторга. По всей вероятности, эту особу более чем устраивало происходящее на поле.

Разумеется, никто не запрещает болельщикам «Ред сокс» приезжать на матчи к нам в Нью-Йорк, но я все равно возмутился, что, впрочем, не помешало мне по-прежнему ее разглядывать. Она была тем единственным за весь этот неудачный день, что не вызвало во мне неодолимого желания зажмуриться и больше не открывать глаза. Поэтому я все смотрел и смотрел на нее.

Неожиданно мне загородили обзор. Возле меня остановился мужчина, нагнулся ко мне и спросил:

– Вы Арчи Гудвин?

Я ответил утвердительно.

– А это Ниро Вульф?

Я кивнул.

– Мистер Чизхольм желает его как можно скорее видеть в клубе.

Я задумался на две секунды, решил, что незнакомца послал нам сам Всевышний, и тут же подался к боссу:

– Мистер Чизхольм приглашает нас проследовать в клуб. Он желает вас видеть. Там найдется где сесть. Пойдемте. Какой смысл досматривать игру? И так ясно, что нас наголову разгромили.

Вульф даже не рыкнул в ответ: «С какой стати?» Он вообще не стал показывать характер. Просто повернулся к Мондору, буркнул что-то, рывком поднялся и, обогнув меня, выбрался в проход. За ним последовал и Мондор. Мы двинулись к выходу. Впереди шел незнакомец, а замыкал процессию я.

Когда мы начали подниматься по ступенькам, откуда-то слева донесся крик:

– Давай, Ниро! Задай им жару!

Вот что значит слава.

Глава вторая

– Это срочно! – взвизгнул Эмиль Чизхольм. – Я сказал – срочно!

В клубной комнате так и не нашлось кресла подходящего размера, способного вместить Вульфа, однако там обнаружился просторный кожаный диван, на который он и уселся, тяжело дыша и сердито хмурясь.

Чизхольм, широкоплечий, крепко сбитый мужчина с длинным прямым носом и широким толстогубым ртом, был чуть ниже меня ростом. Ход игры настолько вывел его из себя, что он не мог ни сидеть, ни стоять, а мерил комнату шагами, бурля от возмущения.

Мондор примостился на стуле у стены на безопасном расстоянии, а я стоял у открытого окна. Неожиданно оттуда до нас донесся протяжный рев зрителей, становившийся все громче и громче.