Черная изба

– А почему тогда учебу бросаешь? Время ходить на занятия у тебя, как я понимаю, будет. Тебе что, профессия не нужна? Тебе деньги не нужны? – Надя сердито смотрела на Настю, изумленно распахнувшую густо накрашенные ресницы. – Когда разведешься, как зарабатывать будешь? А если с детьми останешься? Потом ох как тяжело будет ошибки исправлять…

– Да ну тебя, Надежда! – Настя обиженно поджала губы. – Что, по-твоему, всем на свете разводиться, прямо как тебе? Паша не хочет, чтобы я работала, он у меня настоящий мужчина.

Надя не ответила, сделав вид, что снова углубилась в чтение ленты. Ее палец скользил по экрану, но брови были нахмурены, зрачки не двигались. Катя понимала, о чем она думает. Настя, рассерженно фыркнув, пересела от них в самый конец аудитории. На следующий день она действительно забрала документы и даже не пришла попрощаться с группой.

– Ну и дура, – резюмировала позже в общежитии Надя, захлопнув ненавистный учебник по английскому и налив себе чаю. – Я тоже думала, что у меня настоящий мужчина. А когда Васька с Наташкой родились, я у него деньги на прокладки выпрашивала. Своих-то не было. А он мне сказал: «Простынь старую на тряпки порви, кому ты нужна?» Так и ходила с тряпками. – В ее голосе звучала горечь. – Во двор с коляской, на молочную кухню, в поликлинику… Нет их, этих настоящих мужчин, девочки, запомните. Каждая из нас сама за себя.

Катя смотрела в Надино лицо над ярко-желтой чашкой, и оно казалось ей безумно старым, даже древним, выточенным из камня, как у идола с острова Пасхи.

* * *

Перед самым началом зачетов, в выходные, вместе решили поехать в город. Вика и Катя – за новогодними подарками для родни и друзей, Надя, конечно, собиралась сесть там на электричку до Черепаново. Неожиданно с ними засобиралась и Леночка.

– Хочу подарок сестре купить, – пояснила она, влезая в розовую куртку.

Теперь, когда температура на улице не поднималась выше минус пятнадцати, она поддевала под нее огромный растянутый свитер с оленями, похоже, принадлежавший еще ее отцу во времена студенчества. Катя догадывалась, что у Леночкиной семьи нет денег на новую одежду для старшей дочери. В пятницу, на фармакологии, Елена Алексеевна подошла к Леночке и положила на парту бланк заявления на материальную помощь.

– Хорошилова, ты почему не зашла в деканат на прошлой неделе? Я всем говорила, что с десятого числа можно будет написать заявление. Пять тысяч точно дадут. Они тебе что, лишние?

– Я… я забыла, – пискнула Леночка.

Катя обернулась и увидела, что она как-то странно перекосилась за партой, словно стараясь оказаться подальше от директрисы. Леночка не смотрела ни на бланк заявления, ни на Елену Алексеевну, уставившись на свои коленки.

Директриса, вздохнув, сказала:

– Ну, забыла так забыла. Давай заполняй, я сразу подпишу. И зайди-ка все же в деканат после пар.

– Кстати, Лен, ты в деканате-то была? – вспомнила Катя, когда Вика и Надя вышли за дверь, уступив подругам место у вешалки. – Ну, как Елена Алексеевна просила?

– Не была. – Леночка боролась с заевшей молнией на кармане куртки.

– А поче… – Катя осеклась, заметив, как Леночка со злостью дернула замочек.

– Да потому! Чего я там не слышала? Опять начнет долбить, что я должна стараться, что они на меня надеются, что мне отдельное жилье будет и хорошая зарплата… Кать, ну почему я живу именно там, в этом дурацком Лебяжьем? Жила бы в городе – не было бы всего этого… Жила бы как все в городе живут, пошла бы учиться на художника… выкрутились бы как-нибудь… А тут… – Она по-детски скривила лицо, и Катю вдруг захлестнула волна неожиданной жалости и нежности к несчастному ребенку, который вдруг проглянул за нескладной затюканной девушкой.

– Леночек, Леночка… – приговаривала она в растерянности, не зная, чем утешить подругу. – Ну ты же знаешь, я вот из города. И не взяли меня в консерваторию. Связки не смыкаются, сказали…

– А у меня все смыкается! – отчаянно выкрикнула Леночка, некрасиво сорвавшись на визг на слове «все». Катя оторопела, увидев, что из ее глаз брызнули злые слезы. – Я ездила… ездила в художественное училище осенью, рисунки свои показывала! Они сказали… сказали, что возьмут меня, если я к ним приду учиться! Что у меня самый настоящий талант, что я просто находка! Кать, понимаешь? А я не приду! У них даже с общежитием проблемы, студенты жилье в городе снимают! И стипендия самая обычная, а там один этюдник – восемь тысяч, Кать!..

Леночка утихла. Ее рука машинально комкала куртку на груди, ища кулон. Она несколько секунд молчала, потом вытерла глаза рукавом и снова заговорила:

– Я даже маму не спрашиваю. Что спрашивать? Она получает пятнадцать на руки, все остальное – едой, коммуналкой… А снять квартиру в Новосибирске – двадцать, и это крошечная однушка, максимум на двоих можно будет поделить. А остальное на что? Проезд, еда, краски, кисточки…

Дверь открылась, и в комнату заглянуло круглое лицо Вики в вязаной желтой шапочке с кошачьими ушками.

– Девчонки, вы там скоро? Автобус по расписанию через восемь минут.