Черная изба

Когда последние гости ушли, попрощавшись и еще раз выразив соболезнования, мама с Катей взялись за уборку. Катя мыла посуду, мама подметала пол и вытирала пыль.

– Мам, а где Макс? – решилась спросить Катя. Она внезапно поняла, что не видела брата уже три дня – с тех пор как вернулась из Новосибирска.

– Да не знаю я, Кать. – Мама повернула к ней серое заплаканное лицо. – Сказал, не любит все эти похороны, пойдет к друзьям. Дозвониться я до него не могу.

– Мам, но… – Катя искала нужные слова. – Но он же несовершеннолетний! Не может же он взять и просто так уйти гулять на неделю? Сейчас ведь даже не каникулы!

– А что ты предлагаешь? – Мама говорила спокойно, но Катя чувствовала, что она напряжена до предела. – В полицию обратиться? Вот ты только подумай, Кать. Ну найдут его. Ну вернут домой. Будет штраф – это мне платить. Будет какой-нибудь суд – это опять мне идти. А он возьмет да снова куда-нибудь уйдет – и что? Все заново?

– Мам, но ведь это ненормально. – Катя пыталась добиться от матери хоть какой-то реакции. – Слушай, а если что-нибудь случится?

– А если его полиция заберет? Поставят на учет? – Мама повысила голос, и Катя внутренне сжалась. – Что тогда? Ты понимаешь, Кать, что тогда ему все пути будут закрыты? Ни в институт нормальный не поступить, ни на работу хорошую устроиться! Даже в армию могут не взять – или возьмут, но в какую-нибудь плохую часть…

– Мам… – У Кати от таких аргументов отвисла челюсть. – Ты думаешь, он сейчас сидит где-то и готовится к экзаменам? В библиотеке, наверное?

– Катька, ничего ты не понимаешь, – устало отмахнулась мама. Катя ждала бури – и эта мамина усталость напугала ее едва ли не сильнее, чем возможный скандал.

– Чего я не понимаю, мам? А если его посадят?

– Да не посадят его, – все таким же усталым голосом ответила мать. Она села в любимое Катино кресло и положила мокрую тряпку на подлокотник. – Перебесится. Ему еще и шестнадцати нет.

– Есть вещи, за которые с четырнадцати сажают, а ему осенью шестнадцать уже будет.

– То осенью. – Голос мамы звучал совсем тихо. – Устала я, Катька. Дай мне сумку, там таблетки мои.

Катя пошарилась в прихожей под зеркалом, нашла мамину сумку и принесла. Мама налила воды из-под крана, зашуршала блистером. Катя снова взялась за тряпку.

– Ну что, будешь в новой квартире ночевать? – спросила мать, когда они закончили с уборкой.

– Она же еще не моя. – Катя пожала плечами. Она не могла себе представить, как это – взять и остаться одной на ночь в бабушкиной квартире, в которой уже нет бабушки. Все есть, даже початая конфетная коробка вон лежит на тумбе у телевизора, а бабушки – нет.

– Ты же слышала, это формальность, других наследников нет.

– Ты хочешь, чтобы я здесь ночевала? – догадалась Катя. – Хочешь побыть одна?

– Не хочу, – подумав, призналась мать. – Катьк, пойдем домой. Лечь хочу. Давай только такси вызовем, ноги не идут.

Мама дремала, укрывшись одеялом с головой. Катя сидела на кухне и пыталась читать – все ту же книжку, взятую у бабушки на зимних каникулах. Чтение опять не шло. Перед глазами всплывало бабушкино лицо с заострившимся носом и закрытыми глазами, в носу стоял запах ладана. Катя отложила книгу и взяла телефон. Написать, что ли, Ирке? Она щелкнула по зеленому ярлычку «Ватсапа».

Привет, я в Барнауле. Не хочешь встретиться?

Ирка была онлайн и отреагировала быстро:

Привет, давай!)) Завтра в нашей пиццерии!

Катя улыбнулась. Она соскучилась по Ирке, по ее живой и веселой манере общения. И по пиццерии тоже соскучилась.

Я буду с Антоном)))

С каким еще Антоном? Ах да, ведь у Ирки теперь отношения…

Катя отстучала:

Ок

Едва улучшившееся настроение поползло вниз. Получается, она придет на чужое свидание? Как мило. Полгода не виделись, можно было и без посторонних обойтись.

Через десять минут на экране всплыло:

Давай в шесть, нормально?)

Ага, договаривалась со своим Антоном.

– Кать! – позвала из комнаты мама. – Ты чего там сидишь? Ложись спать!

– Хорошо, мам! – Катя думала, что мама давно уснула. – Уже иду. Умоюсь только.

– Давай.

Из комнаты послышался щелчок зажигалки. Сейчас будут вечерние молитвы. Это на полчаса как минимум. Мама не заставляла Катю молиться, но любила, чтобы дочь присутствовала при ее ежевечернем бормотании у зажженной лампадки. Может, надеялась, что она тоже захочет поучаствовать.

Катя приняла душ, тщательно почистила зубы, расчесала волосы, подстригла ногти. Больше в ванной делать было нечего. Она запахнулась в старенький махровый халатик, приоткрыла дверь и прислушалась. Из спальни доносилось монотонное: «Вера же вместо дел да вменится мне, Боже мой, не обрящеши бо дел отнюд оправдающих мя…»

«Все-таки можно было еще посидеть», – тоскливо пронеслось в голове у Кати, пока она плелась через комнату Макса. В спальне и так духота, да еще этот запах…

Внезапно мамино внимание отвлек скрежет в замке. Она торопливо поднялась, накрыла лампадку колпачком, открыла форточку. Видимо, Макс от ладана тоже не в восторге.