Черная камея

– Например, ангелов, – ответил он с ухмылкой, – или тех, кто называет себя ангелами, или тех, кто хочет, чтобы я считал их ангелами. С тех пор как я удрал от Мемноха, они часто ко мне приходят. Появлялись даже тогда, когда я в полном беспамятстве лежал на полу часовни приюта Святой Елизаветы – того самого здания в Новом Орлеане, которое перешло ко мне по наследству от дочери Роджера Видимо, мой украденный и возвращенный глаз, налитый кровью, как-то связан с этими существами. Я мог бы рассказать тебе о них многое, но сейчас не время.

– Эти существа причинили тебе боль? – спросил я, чувствуя по его манере, что это так.

Лестат кивнул.

– Они оставили мое тело в часовне на попечении моих друзей... – Впервые за время нашей встречи я заметил в нем колебание, волнение и даже легкое смятение. – Но мою душу они забрали с собой. И в царстве, таком же осязаемом, как эта комната, они заставили меня исполнять их приказы, всякий раз угрожая снова отобрать мой правый глаз, причем навсегда, если я не стану им подчиняться.

Лестат замолчал в нерешительности, покачивая головой.

– Думаю, именно из-за глаза они получили надо мной некую власть, сумели добраться до меня в земном царстве и забрать с собой, – вновь заговорил он. – Этот самый глаз был украден в другом измерении и возвращен на место уже на земле. Можно предположить, что оттуда, с высоких Небес, если это, конечно, Небеса, эти существа увидели сквозь земные туманы мой яркий, блестящий глаз.

Он вздохнул, словно внезапно почувствовав себя несчастным, и пытливо посмотрел на меня.

– Этот раненый, запятнанный, так сказать, глаз послужил им ориентиром в поисках, своего рода каналом между двумя измерениями, которым они воспользовались, чтобы спуститься на землю и насильно призвать к себе мою душу.

– Куда они тебя забрали? Что они с тобой делали?

– Если бы мне только знать, что они действительно были посланниками Небес! – тихо и страстно воскликнул он. – Если бы мне только знать, что Мемнох-дьявол и те, кто пришли после него, показали мне правду! Тогда все приняло бы другой оборот и я бы сумел спасти свою душу!

Я страстно жаждал продолжения, и все же осмелился вставить несколько слов:

– Но ты не можешь это знать. Они так и не сумели тебя убедить.

– Как я могу одновременно с их величественными замыслами принимать мир, полный несправедливости? – Он снова покачал головой, обвел глазами комнату, словно не зная, на чем задержать взгляд, а потом, посмотрев на меня, продолжил; – Я не могу полностью принять то, что узнал от Мемноха и тех, кто пришел после него. Я никогда никому не рассказывал о своем последнем рискованном путешествии, хотя другие Охотники за Кровью, из тех, что любят меня, – знаешь, я прозвал их Когортой Возлюбленных, – догадываются, что со мной произошло нечто из ряда вон выходящее, ведь они все отлично чувствуют. Я даже не знаю, которое из моих тел было настоящим – то, что лежало на полу часовни, или то, что бродило с так называемыми ангелами. Я против собственной воли торговал знаниями и иллюзиями. История моего последнего таинственного, никому не известного путешествия, которую я пока никому не доверил, тяжким грузом лежит на моей душе и грозит вот-вот ее раздавить.

– А теперь ты можешь ее рассказать? – спросил я.

Я подумал, что только сильная личность не боится предстать перед другими несчастной, убитой горем.

Лестат пожал плечами и покачал головой.

– Нет, не могу. У меня пока нет сил поведать эту историю, и в этом вся правда. Необходимы не просто силы. Необходима смелость для такого признания, а как раз сейчас мое сердце потеплело от твоего присутствия. У тебя есть, что мне рассказать, а точнее, у нас есть общее дело. Да, сейчас мое ненасытное сердце прикипело к тебе.

От избытка чувств я разрыдался как ребенок. Потом высморкался и попытался успокоиться. Кровь на платке. Кровь в теле. Кровью пропитанный разум. Яркий блеск глаз, смотрящих на меня. Фиалковых глаз.

– Мне следовало бы радоваться удаче и не задавать лишних вопросов, но я не могу удержаться, – сказал я. – Почему ты не уничтожил меня? Почему не наказал за то, что я вторгся в твой дом, за то, что так поступил со Стирлингом? Что тебя удержало? Я должен знать.

– А зачем тебе это знать?– поинтересовался он, тихо рассмеявшись. – Это для тебя так важно?

Я покачал головой и пожал плечами. И снова промокнул глаза.

– Думаешь, во мне говорит тщеславие? – спросил я.

– Скорее всего, – с улыбкой ответил Лестат. – Но кому, как не мне, это понять? Я ведь одно из самых тщеславных созданий. – Он хмыкнул. – Ты разве не заметил, как я рисовался, беседуя с твоей тетушкой?

Я кивнул.

– Так и быть, – усмехнулся он. – Начну перечислять причины, по которым я тебя не убил. Ты мне понравился. Я высоко оценил женственность твоего лица и характера в сочетании с мужественным телосложением, мальчишеское любопытство в глазах и свойственную мужчине широту и свободу движений, по-детски откровенную манеру говорить и мужской голос, неуклюжесть и одновременно природную грацию.

Он хитро улыбнулся, подмигнул правым глазом и продолжил: