Черная химия

– Вы, Андрей Владимирович, не замечали, как ведет себя женщина, поссорившаяся с приятельницей? Она начинает обзванивать, обходить их общих знакомых, чтобы сформировать армию своих сторонниц. Приятельница, разумеется, делает то же самое… Элементарный пиар. А как иначе? Окажешься изгоем. Приятельница всех перетянет на свою сторону. Понимаете, о чем я? Мы одно время пренебрегали информационными технологиями и проигрывали информационные войны. Конечно, Россия-матушка выше этого! Вспомните «Кавказ-Центр»… Теперь – не так. Приходится. Хоть порой так неприятно реагировать на каждый чих в нашу сторону… Да, мы могли бы обойтись согласием эфиопской стороны и сделать все сами. Но стараемся объяснять свою позицию и привлекать союзников на каждом шагу. Некоторые ведут себя как слон в посудной лавке, но приобретают ли они от этого, как вам кажется? Да, слон большой, сил у него много пока еще, но… – директор посмотрел на генерала Афиногенова, как бы давая понять, что официальная часть совещания закончена, и теперь они просто беседуют.

– Мамонт был еще больше, – заметил генерал, – но маленьких человечков набиралось много и… История помнит великие империи… которых не стало.

– Американцы не вставят палки в колеса? Чтобы время протянуть, – высказал опасения Груздев.

– Ну, как вы себе это представляете? – не согласился директор. – Не тот случай. На словах они вынуждены будут нас поддержать. Еще потом себе в заслугу постараются поставить, даже если при этом откажутся участвовать в операции по ликвидации. Однако пиар пиаром, а химоружие должно быть уничтожено! Промедления мы не допустим. Шансов вывезти его исламистам не предоставим. Это однозначно!

Денис и Вика, поддерживая с обеих сторон Николая Трофимова, двинулись на летное поле. У Бандераса началось воспаление, требовалась срочная операция. Наш хирург-«камикадзе», работающий в Сомали, – куда только не заберутся подвижники из Отечества! – развел руками. Сказал, надо в хорошую больницу. Зашли за забор, на летное поле. Увидели провожающих – группу Дундуладзе, отдыхающую в тенечке. Оказывается, те приехали раньше, а боялись не успеть. Им здесь еще достаточно много ратного труда совершить предстоит.

– Я недолго, – пообещал Бандерас братьям по оружию. – И к вам.

– Ты давай лечись. Навоюешься еще, успеешь! – подбодрил Тимчук.

– Почему на тебе, Степа, все заживает, как на собаке, извини за выражение, – шутовски скуксился Бандерас, – а на мне – никак?

– Хэ! – усмехнулся Тимчук. – Потому что я – парень деревенский, на здоровом молочке вырос и экологически чистом бабкином самогоне! Дышал свежим воздухом и душистым дедовым самосадом! А вы, городские, – выхлопными газами. Потому народ хлипкий!

Дуня, послушав Тимчука, молча покивал головой. Вот, мол, как он нас.

– Спасибо, ребята, за все, – сказала Вика, обведя взглядом спецназовцев.

– Не стоит, соотечественница! – ответил Александр Дундуладзе с улыбкой.

– Обращайтесь, если что, – пригласил Тимчук, поглаживая больной бок.

Все стали смеяться. Чем дальше – тем громче. Видно, нервное напряжение спадало…

В самолете, когда Бандерас уснул, Денис спросил Вику, что она имела в виду тогда, в плену, в химлаборатории, когда просила поговорить со своим мужем.

– В посольстве скажу, хорошо? Нам нужно доделать дело.

– Мы разве его еще не доделали? – удивился Денис.

– Точнее, мне нужно доделать свое дело.

Он посмотрел на нее с любопытством.

Григорий Довгань поднялся навстречу Виктории Дореевой, входящей в его кабинет.

– Разрешите, Григорий Иванович?

– Конечно, Виктория Николаевна! Проходите, присаживайтесь!.. Из-за Малиновского у меня несколько седых волос добавилось, а из-за вас, боюсь, вся голова поседела…

– Да нет еще… – Она мельком глянула на его короткую стрижку, улыбнулась. – Извините нас, – стала серьезной.

– Григорий Иванович, здесь домашняя информация по всем родственникам сотрудников посольства. – Она положила на стол папку. – И в отдельном файле все местное посольское закулисье, если можно так выразиться. Слухи, сплетни, скандалы… Впрочем, все не требуются… Не скажу, что это самая приятная работа, которую мне доводилось проделать.

Довгань внимательно смотрел на нее. Ждал, что она скажет дальше.

– Скажите, Геннадий Симонов как чувствует себя после ранения?

– Симонов? – Темные глаза Довганя, кажется, стали совсем черными. Он тяжело вздохнул. – Да, – сказал так, будто только что в чем-то себя, наконец, убедил. – Ко мне насчет него подходил Бандерас… Э-э-э… Майор Трофимов. Еще тогда, после штурма лаборатории… Свою часть работы я проделал, Виктория Николаевна. Давайте посмотрим, что у вас?…

Военный атташе Геннадий Симонов с перебинтованной грудью приподнялся на больничной койке при виде посетителей в своей палате. Их было трое. Малиновский, спасенная Дореева и спецназовец – майор Николай Трофимов, которого товарищи по оружию звали «Бандерас». Этот выглядел нынче как-то не очень…