Черная хроника Арды

-- Ужасающи злодеяния твои, и преступления твои бессчетны, Моргот, черное зло мира. Нет оправданий тебе и нет тебе пощады...

Тулкас и Ауле рывком подняли пленника с ослепительных полированных белых плит круга в центре Маханаксар и поставили его на колени.

Мелькор молчал. Ему не за кого было просить. Даже такой - он не был сломлен. И на коленях стоял он, выпрямившись, расправив согбенные чудовищной усталостью и болью плечи, чуть откинув гордую голову.

Манве, пришедший в ярость, обрушивал на Мелькора все новые м новые обвинения. Ему хотелось, чтобы Мелькор умолял о пощаде, ползал у него в ногах -- как тогда.

Но Мелькор молчал.

И в разгар гневной речи своей Манве вдруг встретился взглядом с Мелькором. Он замолчал; ему почему-то показалось, что даже сейчас Поверженный Властелин смотрит на него сверху вниз. Манве всегда боялся этого взгляда, обжигающего огнем и пронизывающего смертным холодом. Взгляда, который могли выдержать лишь немногие. Никогда и ни кому не говорил Манве, ч т о увидел он в глазах Мелькора в эту минуту. Даже самому себе боялся Король Мира признаться в этом. Манве поспешно отвел глаза. И смутная, неясная еще, но спасительная мысль пришла ему в голову.

Илуватар лишь бросил Мелькору на прощание:

-- Слишком уж много ты видишь!

Но Мелькор только пожал плечами -- и ушел...

Владыка Судеб Арды Намо мучительно вглядывался в лицо того, кого братом своим назвал он когда-то. И с изумлением понял, что видит -- три лица, слитые в одно.

И первое -- молодое, прекрасное, тонкое, с острыми чертами лицо Мелькора -- прежнего, чьи глаза сияли ярче звезд.

И второе -- теперешнее: мертвенно-бледное, иссеченное незаживающими рваными ранами. Лицо, на котором жили одни глаза -- потемневшие, полуприкрытые тяжелыми веками.

И третье -- похожее на посмертную маску, застывшее, неживое, и только кровь, густая, почти черная, медленно ползет из-под железной короны, и глаза...

Глаза...

"Нет, этого не может, не может быть! Слишком страшно... Нет они не сделают этого... Я схожу с ума, нет, нет, конечно, этого не будет..."

-- Справедливости, о Манве! -- неожиданно резко сказал Намо, -- Ты -- обвинитель; но кто защитник ему?

Манве усмехнулся:

-- Нам ведомы деяния его, и к т о станет защищать его? Но да будет так, как говоришь ты, о Владыка Судеб! Пусть говорит. И да свершится справедливость.

Но Мелькор молчал. И тогда так сказал Манве:

-- Судьба его в руках Единого, И да свершится над ним суд Единого! Пусть могучий Тулкас сразится с ним: Эру дарует победу правому.

-- Милосердия, о Манве! -- взмолилась Ниенна, -- он не может сражаться, он ранен...

-- Мы уравняем шансы, -- ответил Манве, -- Ибо ему дадим мы меч, Тулкас же вступит в бой безоружным.

Мелькору развязали руки; он медленно поднялся с колен, растирая затекшие запястья. По знаку Короля Мира Ауле подал Черному меч. Меч Справедливости было имя ему, изящной вязью золотых рун начертанное на клинке. И четырехгранные бриллианты украшали тяжелую витую рукоять из червонного золота. Это было даже удобно -- не позволяло ладони соскользнуть с рукояти. Но острые грани алмазов сейчас впились в обожженные руки Мелькора: утонченное издевательство.

Он понял сразу, что не сможет даже поднять меч. Страшная, оглушающая слабость разлилась по всему телу. Незаживающие раны: он потерял слишком много крови, и боль отнимала последние силы.

Тулкас шагнул вперед. Мелькор не отвел глаз от искаженного ненавистью лица Валы.

"Ч т о делаешь, делай скорее."

Первый удар заставил Мелькора отступить на шаг -- из сверкающего центрального круга на плиты золотистого песчаника, присыпанные алмазной крошкой.

Второй удар пришелся в плечо. Мелькор пошатнулся и упал на одно колено; лезвие меча вошло меж плит, и он стиснул рукоять.

-- На колени! -- прошипел Тулкас, -- На колени, раб! Он ударил снова, но Мелькор словно врос в землю: безмолвная статуя из черного камня.

-- Правосудие свершилось! -- возвестил Манве. Ниенна закрыла лицо руками. Плечи ее вздрагивали. Намо впился пальцами в подлокотники трона. Теперь ему казалось -- он прикручен к трону ремнями, как Мелькор когда-то. Не пошевелиться. Не вздохнуть.

Он не смел поднять глаз.

"Мелькор, брат мой возлюбленный -- ч т о я наделал! На какое унижение, на какую муку обрек я тебя -- будь я проклят, безумный, от к о г о ждал я справедливости! Брат мой..."

-- Слушайте ныне приговор Великих!..

...Мелькор смотрел в небо, поверх головы Манве. Небо? -пылающий мертвым светом купол, с которого бьют острые прямые нестерпимо -яркие лучи, мучительно режущие усталые глаза.

Он не слушал слов приговора.

Он давно уже знал -- все.

Ему было безразлично.

Он молчал.

Он не хотел, чтобы последней памятью, что суждено унести ему из Арды, было -- это: безжизненный и беспощадный свет, отвесно падающий с мертвенно-белого неба, отражающийся в сияющей алмазной пыли.

Он вспоминал.

Арда, освобожденная от оков Пустоты, омытая очищающим огнем. Восторженное, изумленное лицо его Майя, первого и любимого ученика: "У тебя руки творца..."