ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

И, положив руку на плечо Майя, так сказал Мелькор:

– Ты будешь моим учеником. Я давно решил. Еще когда увидел творение твоих рук.

Он вздохнул и прибавил с непонятной грустью:

– И все-таки первым ты сделал – клинок…

– Учитель… – выдохнул Майя.

– Отныне имя тебе – Ортхэннэр, Владеющий Силой Пламени.

И улыбнулся светло и спокойно:

– Многому еще придется учить тебя, Майя Ортхэннэр…

– …А чему хочешь научиться ты?

– Всему. Всему, что не знает Ауле.

– Зачем ты хочешь знать это?

– Как это – зачем? – Майя недоуменно воззрился на Мелькора. – Чтобы создавать новое. Чтобы знать. Почему ты спрашиваешь?

– Я не хочу, чтобы ты торопился. Сначала разберись в себе. Убедись, что не употребишь знания во зло.

– Но разве знание может быть злом?

– Конечно. Вот, смотри.

Мелькор поднял руку, и Ортхэннэр увидел на его запястье странный черно-золотой браслет. Нет, не браслет – гибкое, прекрасное существо обвивало руку Учителя.

– Что это?

– Локиэ – Змея.

– Я не знал, что такое бывает…

– Рукоять твоего клинка – помнишь?

– Да… Но мне казалось – я просто придумал, а тут живое…

– Протяни руку.

Ортхэннэр повиновался, и чешуйчатое холодное тело змеи обвилось вокруг его запястья.

– Какая красивая… Это ты сделал?

– Я… Ты говоришь – красивая? Но она смертельна опасна.

– Разве такое может быть опасным?

– Да. Ее яд таит смерть. Но в умеющих и знающих руках этот же яд может приносить исцеление. Двойственность. Потому во многих мирах змея – символ знания: ведь знание также может нести и жизнь, и смерть. И также опасно оно в неопытных руках, ибо может обернуться злом. Помнишь, я сказал – первым твоим творением был клинок. Потому и спросил.

– Но и у тебя – меч, Учитель…

– И меч не всегда служит смерти.

Они остановились.

– Прислушайся. Что ты слышишь?

– Песню волка. Шорох крыльев совы.

– Слушай.

– Я слышу, как ветер поет в ветвях, как шелестит трава.

– Слушай сердцем, Ученик.

Ортхэннэр молчал долго. Потом сказал, словно сам удивляясь своим словам:

– Знаешь, Учитель… мне кажется: что-то бьется – живое, хочет вырваться… и почему-то не может…

– Ты умеешь слышать. Смотри.

Мечом очертил Мелькор в воздухе странный знак, на мгновение вспыхнувший, но почти в тот же миг рассыпавшийся голубоватыми искрами, и коснулся клинком земли. И почудилось Майя – тихо вздрогнула земля. И там, где коснулся ее черный меч, забил родник. Опустившись на колени, Ученик зачерпнул ладонью ледяную воду и поднял сияющие глаза на Учителя:

– Как ты сделал это?

– Узнаешь, – Мелькор улыбнулся в ответ.

– …Знаешь… иногда почему-то кажется – мир так хрупок…

– Потому я и хочу, чтобы ты был осторожен. Великая сила те знания, что я даю тебе; одно неверное движение, шаг с пути – и ты начнешь разрушать.

– Я понимаю, – Майя обернулся к Мелькору – и замер.

«Крылья?!»

Вала смотрел на ночное небо, тихо улыбаясь – то ли своим мыслям, то ли чему-то неслышимому пока для Ортхэннэра.

Огромные черные крылья за спиной.

«Конечно… если Валар могут принимать любой облик, кому же и быть крылатым, как не ему?..»

ЧЕТВЕРО. ВЕК ДЕРЕВ СВЕТА

Золотоокий спал, но сон его был не совсем сном. Ибо казалось ему, что он в Арде – везде и повсюду одновременно: в Валиноре и в Сирых Землях; и видит и слышит все, что творится. Он видел все – но ничего не мог. Не мог крикнуть, что звезды – гэле – не творение Варды, что это и есть Свет… Он видел, как ушел Артано; он даже позавидовал ему, ибо знал, что у самого не хватит силы духа уйти к Врагу… А Врага он уже не мог называть Врагом. И слова, идущие из ниоткуда, дождем падали в сердце его, и он понял смысл имени – Мелькор…

А потом он увидел над собой прекрасное лицо Айо. Он знал, что это – сон. Но Айо мог входить в любые сны, и сейчас он выводил из сна Золотоокого.

– Все что ты видел – истина, – тихо говорил Айо. – Истина и то, что Король Мира и Варда не хотят, чтобы это видели. Мне тяжело понять, почему.

Золотоокий молчал. Терять веру всегда тяжко. Наконец он поднял голову.

– Я не могу больше, – с болью проговорил он. – Надо уходить.

– К Врагу?

– Нет. Просто уходить. Не «к кому» – «откуда».

– Тебя не отпустят.

– Все равно. Иначе лучше бы не просыпаться…

– Хорошо. Постараюсь помочь. Но тогда уйду и я… Как же отпустить тебя одного – такого, – грустно улыбнулся Айо.

Были ли то чары Айо, или действительно Манве и Варда больше не желали видеть Золотоокого здесь, но его отпустили. Правда он уходил лишь для того, чтобы узнать, пришли ли уже в мир Старшие дети Единого – Валар не желали покидать светлый Аман. Ирмо же легко отпустил Айо, и друзья ушли вместе.

Они выходили из Озера Куивиэнен – слабые, беспомощные, испуганные, совсем нагие. А земля эта не была раем Валинора. И они дрожали от холодного ветра и жались друг к другу, боясь всего, боясь этого огромного, чудовищного дара Эру, что упал в их слабые, не подготовленные к этому руки – боясь Эндорэ. Ночь рождения была безлунной, непроглядной, и в темноте таился страх. И только там, вверху, светилось что-то доброе и красивое, и один из Эльфов протянул вверх руки, словно просил о помощи, и позвал:

– Эле!