Черная Книга Арды

…Было время великого празднества в Валиноре, и по повелению Короля Мира Манве в чертогах его на вершине Таникветил собрались Валар, майяр и эльфы. И пришел также Феанаро, старший сын Финве; но Сильмариллы, творение рук своих, оставил он в Форменос. И отец его, Финве, и Нолдор, жившие в Форменос, не явились на празднество.

В этот час спустился Мелькор с вершины Хьярментир и взошел на Короллаирэ. И Тварь, следовавшая за ним, выпила жизнь их и иссушила их; и стали они темными ломкими скелетами. Так погибли Два Древа Валинора, Алду Валинъерва - великое творение Йаванны Кементари, и не возродиться им более никогда; и силу Деревьев вобрала в себя Тварь.

И Мелькор покинул Короллаирэ; но Тварь, окутанная мраком, следовала за ним.

Стала ночь, и Валар собрались в Маханаксар, и долго сидели они в молчании. Валиэ Йаванна взошла на холм и коснулась Деревьев; но они были черны и мертвы, и под ее руками ветви их ломались и падали на землю. Тогда сказала Йаванна, что сумела бы воскресить Деревья, будь у нее хоть капля благословенного света их. И Манве просил Феанаро отдать Йаванне Сильмариллы; и Тулкас приказал сыну Финве уступить мольбам Йаванны. Но ответил на то Феанаро, что слишком дороги ему Сильмариллы и никогда не сможет он создать подобное им.

— Ибо, — говорил он, — если разобью я их, то разобью и сердце свое и погибну — первый из Элдар в земле Аман.

— Не первый, — глухо молвил Намо; но немногие поняли его слова.

Тяжело задумался Феанаро; но не желал он уступить воле Валар. И воскликнул он:

— По своей воле я не сделаю этого. Но если Валар принудят меня силой, тогда я скажу, что воистину Мелькор — родня им!

— Ты сказал, — ответил Намо.

И плакала Ниенна…

…Форменос, о Форменос — белые стены твои, гордые башни твои, ясное серебро куполов: Белый Град Нолдор. О Форменос, Северная Цитадель, обитель Мастеров и Знающих: песнь твоя — звонкие капли в серебряных чашах фонтанов, кружевная вязь металла и камня, россыпь искрящихся самоцветов…

О Форменос…

Пред клубящимся мраком бежали все. Остался — один: и, пошатываясь, словно опьянев от жгучего вина горя и ненависти, он расхохотался в лицо Смерти, стоявшей перед ним с обнаженным мечом.

— Ты пришел… пришел все-таки, о… как я молил Эру об этом!.. Ты пришел, убийца, раб, саур улундо!.. - бешено оскалился Король Нолдор. — Ты умрешь. Здесь. Сейчас. Я убью тебя.

Смерти не нужны были слова. Этот был приговорен, и Смерть молча стояла перед ним, и только с прекрасного, изо льда высеченного лика смотрели, смотрели, смотрели сухие обжигающе-черные огромные — мертвые глаза.

— Я убью тебя — слышишь?! — занее ! Ты убил ее, ты, ты, ты! Твой яд сжег ее душу! Я вырежу твое сердце — вот этим клинком, я…

Смерть смотрела молча. Смерти, казалось, было все равно — только разгоралось в зрачках страшное темное пламя. А Король Нолдор все кричал безумные слова ненависти и хохотал в лицо врагу:

— …Что, сокровища Нолдор не дают покоя? А-а, нет, я . знаю… знаю! Мстить пришел? Да?! — не так-то просто взять мою жизнь, исчадие Тьмы! И слушай, ты!.. Я рад, что это сделал! И тысячу раз… тысячу раз я сделал бы то же самое! Дурную траву — рвут с корнем!..

Смерть смотрела.

А потом Король Нолдор умолк.

И меч Смерти взлетел черной молнией в приветствии перед поединком.

Возьми меч. Сражайся. Я не убиваю безоружных.

И с хриплым яростным криком Король Нолдор бросился вперед…

…Еще несколько секунд жизнь цеплялась за холодеющее тело. Губы Короля Нолдор едва заметно дрогнули, и Король-Смерть прикрыл глаза. Он понял, какое имя умирает на стынущих губах.

Мириэль…

И мрак укрыл Город.

О Форменос…

…Нет вины на камне, ставшем началом лавины… но тот, чей дом разрушен лавиной, вспомнит ли об этом ?