Черная Книга Арды

Она все же оборачивается, улыбаясь тихо и робко, — легкая и тоненькая в черном своем узком платье: нитка вечернего жемчуга тихим мерцанием обвивает шею, в переплетенных жемчужными нитями длинных волосах — ветвь цветущей вишни:

Жемчуг вишневых цветов

в чаше моей:

первые звезды.

Он улыбается, принимая из тонких рук серебряный кубок: терпкое, чуть горчащее вишневое вино, и покачиваются, как в воде омута, белые лепестки. И шепотом почти неслышным, одним дыханием она завершает песню:

В ладонях сердца -

жемчуг молчания…

…Он был спокойным малышом — почти никогда не плакал, хотя и улыбался редко; за это и назвали — Соото.

Эллери рано выбирают Путь, а ему уже минуло восемнадцать — но он не торопился; да и избранного, взрослого имени у него еще не было. Один из лучших во всем — он ни в чем не был первым; сам о себе он иногда в шутку говорил: равновеликий, соот-сэйор. Идеально ограненный кристалл, где каждая грань равна прочим. Ему удавалось все в равной мере — и все же было то, что влекло более всего: тайны Сил и Начал и странное искусство, которому не стало названия, как самого его не стало в мире — только осколки, что разбросаны по другим наукам: некому собрать их воедино. Эллери называли это «зрением души»: любой, овладевший им, мог бы подчинить себе другого, но такое просто никому не приходило в голову; да и к чему? Ведь Дар твой должен служить другим, не тебе самому…

Еще — Соото был красив и — темноволосый, темноглазый, стройный — невероятно походил на Курумо. Впрочем, не только внешне: его так же влекли знания, так же точны и совершенны были его движения, так же он был сдержан в чувствах, почти замкнут, и так же — незримым пламенем — жгло его желание обрести себя.

Днем Звезды он выбрал — пятый день знака Хэа: а было это в двадцатый год его жизни. В дымчато-серых одеждах спокойно стоял он — один — посреди зала, и ровно звучали его слова — без тени волнения, уверенностью в правильности выбора:

— Эйр'Соото, мэй антье эл-Кьон Эннор. Мэй антъе къатта эл-Кьон, дэй эртэ а гэлли-Эа, эл-кэннэн Гэленнар а къонэн Соот-сэйор: Я, Соото, принимаю Путь Познающего и знаком Пути беру, перед этой землей и звездами Эа, имя Гэленнар и имя пути — Соот-сэйор.

В глазах Учителя промелькнула тень удивления.

— Перед этой землей и звездами Эа отныне имя тебе — Гэленнар Соот-сэйор… — ответил. — Да станет так.

Легкий шорох-шепот под сводами зала. Гэленнар Соот-сэйор причины этого не понял, но решил спросить позже: должно быть, что-то было не так, как обычно, — просто он пока не знал, что.

— Тано, ты не сказал — «Путь твой избран». Почему?

— Это не Путь, Соото. Все мы — Познающие; ты не назвал сути Дара…

— Но я и не хочу выбирать что-то одно! Я хочу знать все, Учитель! Как ты, — с не свойственной ему горячностью перебил Гэленнар. — Разве у тебя нет Пути?

— Есть. Только я — не эллеро, — тень скользнула по лицу Изначального. — Да и каждый из вас — ведь не в одном чем-то одарен. Но у каждого один Дар — главный. Не спеши. Ищи себя. Мне кажется, что твоему Дару еще нет имени.

— Учитель… наверно, я понял… — почти беззвучным жарким шепотом, словно поверяя великую тайну. — Я… я хочу стать таким, как ты.

— И в этом нет дурного, — улыбнулся Изначальный. — Но, знаешь…

Он задумался.

— Знаешь, Соото… — после недолгого молчания проговорил, словно бы сам удивляясь своим словам, — знаешь — ведь у меня тоже есть свой Дар…

Гэленнар не стал спрашивать — какой, хотя знать очень хотелось, конечно. А Учитель больше ничего не прибавил.

Наконец-то он сумел определить суть давней своей, еще детской мечты: он хотел стать подобным Учителю. Он жаждал быть столь же любимым. В самом деле — был ли в Гэлломэ хоть один, чьему сердцу не был бы близок Тано Мелькор?

И Гэленнар Соот-сэйор думал: если я буду знать и уметь столько же, сколь и Учитель, все сердца обратятся ко мне…