Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)

Берен сидел, вернее полулежал, прислонившись к стволу большого дуба. Он чувствовал себя страшно утомленным, и в то же время - почти счастливым. Все что было до того, казалось невероятным кошмарным сном, в котором почему-то была и Лютиэнь. Но здесь-то был не сон, и Лютиэнь была рядом настоящая, та, которую он знал и любил. Та, что сопровождала его на пути в Ангбанд, невольно пугала его своей способностью принимать нечеловеческое обличье, своей страшной властью над другими - даже над самим Врагом. И еще - где-то внутри была потаенная злость на самого себя - ведь сам-то ничего бы не смог. Сейчас же ему было просто до боли жаль ее. Все, что он ни делал, приносило лишь горе другим. Сначала - Финрод. Почему он не отказал Берену в его безумной просьбе? Только эти слова: "Ты же не знаешь, почему я согласился..." Прав, видно был Тингол. Что сделал сын Бараира? - погубил друга, измучил Лютиэнь... "Ведь я гублю ее, - внезапно подумал Берен. Принцесса, прекрасная бессмертная дева, достойная быть королевой всех Элдар, продана отцом за проклятый камень... А я - покупаю ее, как рабыню, да еще не гнушаюсь ее помощью... Такого позора не упомнят мои предки. Бедная, как ты исхудала... И одежды твои изорваны, и ноги твои изранены, и руки твои загрубели. Что я сделал с тобой? Все верно - я осмелился коснуться слишком драгоценного сокровища, которого не достоин. Вот и расплата".

Он посмотрел на обрубок своей руки, замотанный клочьями ее платья. Лютиэнь спала, свернувшись комочком, прямо на земле, и голова ее лежала на коленях Берена. Здесь, в глухих лесах Дориата, едва добравшись до безопасного места, они рухнули без сил оба: он - от раны, она - от усталости. И все-таки она нашла силы остановить кровь и унять боль. Берен как мог осторожно погладил ее по длинным мерцающим волосам; это было так несовместимо - ее волосы и его потрескавшаяся грубая рука с обломанными грязными ногтями... "И все-таки камень не дался мне. Неужели он действительно проклят, и все, что случилось со мной - месть его? Тогда хорошо, что он пропал... Но мне придется расстаться с Лютиэнь. Может, так и надо... Ведь я люблю ее. Слишком люблю ее, чтобы позволить ей страдать из-за меня..."

Лютиэнь вздрогнула и раскрыла свои чудесные глаза.

- Берен?

- Я здесь, мой соловей.

- Берен, я есть хочу.

Это прозвучало настолько по-детски жалобно, что Берен не выдержал и расхохотался. Право, что ж еще делать - он, огрызок человека, недожеванный волколаком, не мог даже накормить эту девочку, этого измученного ребенка, который сейчас был куда сильнее его. А вот он-то и был слабым ребенком. Глупым, горячим, самонадеянным ребенком.

- Что ты, Берен? - она села на колени рядом с ним. Берен внезапно посерьезнел.

- Лютиэнь, мне надо очень многое сказать тебе. Выслушай меня.

Он взял ее руки - обе они уместились в его ладони.

- Постарайся понять меня. Нам надо расстаться.

- Зачем? Если ты болен и устал - я вылечу, выхожу тебя, и мы снова отправимся в путь. Я не боюсь, не сомневайся! Мы что-нибудь придумаем...

- Нет! Ты не поняла. Совсем расстаться.

- Что... - выдохнула она. - Ты - боишься? Или... разлюбил... Гонишь меня?

- Нет, нет, нет! Выслушай же сначала! Поверь - я люблю тебя, люблю больше жизни. Но кто я? Что я дам тебе? Что я дал тебе, кроме горя? Безродный бродяга, темный смертный... Ты - дочь короля. Даже если я стану твоим мужем - как будут смотреть на тебя? С насмешливой жалостью? Жена пустого места. Жалкая участь. Ты - бессмертна. А мне в лучшем случае осталось еще лет тридцать. И на твоих глазах буду я дряхлеть, впадать в слабоумие, становясь гнилозубым согбенным стариком. Я стану мерзок тебе, Лютиэнь. Я и сейчас слабый калека. Я прикоснулся к проклятому камню, Лютиэнь. Когда я держал его, мне казалось - кровь в горсти...

- Берен, что ты? Как ты смеешь? Я никогда не брошу тебя, даже там, в чертогах Мандоса я не покину тебя! Проклятый камень... Ты раньше был совсем другим, ты был похож на... на водопад под солнцем...

- А теперь я замерзшее озеро.

- Да... Но я растоплю твой лед, Берен! Это все вражье чародейство. Ты ранен колдовством. Я исцелю твое сердце! Мы останемся здесь. Мне ничего не нужно. Только ты. Что бы ни было - только ты. И да будут мне свидетелями небо и земля, и все твари живые - ныне отрекаюсь я от своего бессмертия! Я клянусь быть с тобой до конца. Нашего конца.

- Нет, Лютиэнь. Может, честь и позволяет Эльфам не считаться с волей родителей, но Люди так не привыкли. Тингол - твой отец. Я уважаю его. Я не могу его оскорбить. Да и скитаться, словно беглые преступники, словно звери... Нет. У меня есть гордость, Лютиэнь.

- Что же... Пусть так. Хорошо хоть, что мы дома. Здесь - Дориат. Сюда злу не проникнуть...

- Оно уже проникло сюда, Лютиэнь. Зло - это я. Из-за меня Тингол возжелал Сильмарилла. Вы жили и жили бы себе за колдовской стеной в своем мире. А теперь я навлек на вас гнев Врага и Жестокого.

- Нет, нет! Это все его страшные глаза, его омерзительное, уродливое лицо, это все его черные заклятия...