Черная книга или Приключения блудного оккультиста (СИ)

Но если подумать… Кристик начал говорить в пять лет. Лет с четырех мы ходили к логопеду, на эрготерапию, на музыку. С пяти до шести лет он сделал значительный прогресс в речи (нормальный ребенок делает такой прогресс с года до двух). От отдельных слов он перешел к речи предложениями. С шести до семи лет, учась в спецшколе, он практически стал говорить, как любой нормальный ребенок. Страдало еще только понимание длинных, сложных текстов. С семи до восьми лет, учась в вальдорфской школе, он еще улучшил свою речь, обогатил словарный запас, стал говорить правильно грамматически. Но кто сказал, что если бы Кристик продолжал учиться в спецшколе или пошел бы в обычную, не вальдорфскую, он не сделал бы еще больших успехов в речи? Тем более, специальные занятия с ним мы больше не проводили. Да и можно ли тут однозначно говорить о его «ненормальности»? Конечно, это неправильное развитие, нарушение есть. Но интеллект у него проверяли еще в 4 года по неречевым тестам, и он оказался на уровне 7летнего. В конце концов, Эйнштейн тоже до восьми лет не разговаривал. Возможно, что и его считали «ненормальным».

Отдельно о врачах. Учительница сразу отправила Кристика к школьному врачу – а этот врач (я даже не знаю, врач ли он по образованию), естественно, тоже антропософ. Он перенаправил нас к коллеге – женщине, с дипломом врача, но лечащей исключительно гомеопатией и «натуральными методами». У Кристика астма, правда, сейчас уже практически сошедшая на нет. Что-то нам эта врач выписывала, мы принимали, но никакого эффекта я не заметила. В конце концов мы на это дело плюнули и пошли к обычному врачу. Учительница, узнав об этом, отозвалась с неодобрением о моем решении. Но когда речь идет о здоровье ребенка, я не могу рисковать… Обычный врач, по крайней мере, не удовлетворился жалобой «живот болит» и поверхностным осмотром (что меня возмутило… я имею некоторое представление о том, что может скрываться под болью в животе), а сделал, как положено, все анализы и инструментальные обследования.

Однако факт остается фактом – дети, учащиеся в школе, и лечатся у врачей или целителей соответствующего направления. Это у них принято…

В школе царит совершенно особая атмосфера, и именно она особенно привлекает людей. Это непередаваемая атмосфера домашнего уюта. В школе сразу чувствуешь себя «своим»… Правда, когда мы решили переводить ребенка в другую школу, это же чувство обернулось против меня. Так же, как приятно было чувствовать себя «своей» – так же я теперь ощущаю себя предательницей и матерью-кукушкой, которая пренебрегла интересами своего ребенка, бросила своих лучших друзей, которые интересуются ребенком, больше, чем я сама. Нет, мне ничего не сказали. Разве что обращение стало несколько изменилось, стало сухим и официальным, безразличным. Но чувство такое возникает.

Об эффективности вальдорфского образования.

Я знала и раньше, что дипломы частных школ в Германии не признаются. То есть чтобы получить обычный диплом, позволяющий поступить хоть в какое-нибудь учебное заведение дальше (хоть на слесаря), мой сын должен будет пересдать кучу экзаменов. Правда, я подумала уже о том, что если в 7 лет я могу заставить его заниматься, то будет ли у меня такой же контроль над ним в 18 лет? В этом возрасте дети зачастую уходят из дома, и тут никакая полиция не поможет. Так хоть у него был бы нормальный диплом! Но я утешала себя тем, что после 4го класса отдам его в обычную школу.

Зато, думала я, при таких напряженных занятиях дети чему-то учатся! И языки… И вязание… и флейта. И общее развитие!

К концу первого класса я поняла, что изучение языков в школе ограничивается только заучиванием наизусть, без понимания смысла каждого слова, нескольких стихов. Ну и отдельные слова, которые забываются мгновенно. Ребенок за год учебы (уже почти полтора года, собственно) не научился отвечать по-английски на вопросы: What is your name? Do you speak Englisch? – не говоря о более сложных. Сам не может составить фразу даже из двух слов. По-французски я проверить его не могу, но похоже, положение еще хуже, чем с английским.

То же и с рисованием. Сначала у меня был шок, когда я увидела, что мой сын вообще рисует! Нормальные детские картинки, цветными карандашами. До сих пор он упорно калякал страшные фигуры ручкой и подписывал под ними названия. Но этим дело и ограничилось – причем, рисует он только в школе, а дома все по-старому. А в школе они рисуют по команде: нарисовали солнышко… небо… травку… цветочек. Но мастерство от этого не растет.