Черная книга русалки

Антихристом Никиту Данилыча называли часто, но без злости, скорее уже привыкнув, смирившись и лишь по давно заведенному обычаю пеняя на несговорчивость, бесхозяйственность, привычку подолгу запираться в покоях, куда домашним было заказано. Лизоньку же любили, жалели – и за сиротство ее, и за отцовское невнимание, и просто оттого, что жалеть ее было легко: мила, тиха, легка норовом.

Вот и сейчас улыбнулась, поблагодарила да и соизволенья попросила к озеру сходить, точно это не она, а Маланья в доме за хозяйку.

– Гляди там. – Маланья сняла с гребня волосы, длинные, тонкие, но прочные, что медная проволока, вот только цвету не темно-красного, бронзой отливающего, а самые что ни на есть золотые. – В воду не лезь. Слышишь, Нисья?

Сонная Анисья, взятая из деревни в подружки молодой барыне, кивнула и, потянувшись, сползла с лавки.

– Я тебе! – пригрозила Маланья гребнем. – Будешь лениться – отцу расскажу! Выпорет.

Нисья только зевнула. Ну девка бедовая, кто ее такую, ленную да дебелую, к работе негодную, в жены-то возьмет? И ладно бы Иван, сан принявши, к нему и приход получил, но нет же, походил по свету, поскитался, а вернулся в края родные, как и был, босяком. Борода седая, глаза огнем горят, только и может, что орать да огнем в пекле пугать... О дочке б лучше позаботился, сказал бы спасибо хозяину, что не бросил сироту, как Нюрка померла, в дом взял, к Лизавете приставил, а та и рада. Вестимо, скучно-то одной было, ну да и с Нисьей не весело.

Подперши рукой щеку, Маланья глядела в окно и думала. Мысли ее были просты, светлы и касались все больше забот хозяйских да нехитрых планов... Ветер, кинув в окно жменю белых лепестков, донес со двора преисполненный гнева голос Ивана:

– Ибо настанут времена тяжкие! Люди будут самолюбивы! Сребролюбивы!

И к кому он это привязался, неугомонный. Давно бы пора Мэчгану погнать его, чай, осталась в Погарье хата после жены, но хозяин, хоть и нехристь, жалостливый, пригрел безумца, поставил сторожем... А чего сторожить? Нечего.

– И пусть же Господь даст им истины прозреть, дабы они освободились от сети дьявола, который уловил их в свою волю![1]Скоро! Скоро настанет света конец!

Маланья, тяжко вздохнув, прикрыла ставенки и принялась убираться в комнате. Конец света... и Устья-Блаженница все кликушничала, и ждали, а он не наступил.

Ну и ладно, у нее и без того делов хватает.