Черная книга: Таинственные люди и необыкновенные приключения

— Ты хочешь избавиться от ненавистного соперника, — сказал председатель, — но твои планы совпадают, в конечном результате, с нашими, поэтому твое предложение должно быть обсуждено. Кто еще из Союза 13-ти имеет сказать что-нибудь?

— Я, — громко воскликнул Лиони, — я ненавижу Марине Фалиери как сына убийцы моего прадеда. Ненависть наша родовая, и да будет он сперва дожем, а потом жертвой Союза 13-ти!

— Как выдержавший два первых испытания, — сказал Пизани, — имею ли я право голоса?

— Конечно, — ответил председатель.

— Я также ненавижу Марино Фалиери, — сказал Пиза-ни, — и эта ненависть, главным образом, заставила меня вступить в ваш союз. Фалиери обошел меня чином во флоте, где я раньше служил, и поручил командование кораблем, на котором я плавал, моему сопернику. За это я ненавижу его и жажду его смерти. Лиони, видя мою ненависть и зная мой твердый характер, счел возможным посвятить меня в существование Союза 13-ти, так как он считал весьма вероятным именно избрание Фалиери, и вот я здесь, чтобы мстить, мстить и мстить!

Глаза Пизани загорелись и, видимо, он весь дышал одной жаждой мщения.

— Судьба послала нам хорошего товарища, — сказал председатель. — Синьор Пизани, ты будешь достойным членом Союза 13-ти. Кто еще имеет что сказать по поводу избрания Фалиери дожем?

— Конечно, Марино Фалиери, только Фалиери, — раздались голоса.

— Я приступаю к голосованию: кто за избрание Фалие-ри — встаньте, — сказал председатель.

Все поднялись.

— Итак, Фалиери избран единогласно и дожем, и кандидатом умереть. Закрываю заседание.

Нобили сняли черные сутаны и приготовились идти. Впереди шел Стено с факелом, предпоследним шел председатель Градениго, последним вновь избранный Пизани; но едва только все члены Союза 13, передавая при выходе каждый раз факел следующему и выжидая определенное время, чтобы не выйти из-под земли толпой, ушли, как председатель, дав факел Пизани и приказав ему выждать определенное время, вышел и, очутившись на поверхности земли, захлопнул крышку над самой головой ошеломленного Пизани.

— Товарищ Пизани, — раздался сверху голос, — третье испытание не заставило себя ждать: Союз 13-ти испытывает твою стойкость.

После этого Пизани услышал еще, как тяжелый камень сам собой, очевидно, вернулся на прежнее место.

Все было тихо.

Он остался один под землей с догорающим факелом в руках.

ГЛАВА II. Коварная красавица.

Утренний рассвет забрезжил в окне спальни донны Анд-жиолины.

Лучи его скользили по золоченой мебели, обитой лиловым бархатом, на которой небрежно валялись: камзол, шляпа и плащ венецианского нобиля. Шпага его лежала на полу и сверкала эфесом, усаженным брильянтами, переливавшимися тысячами огней. Это член Совета Десяти, Микаэле Стено, проводил последнюю ночь у донны Анджиоли-ны, невесты ненавистного ему члена Совета Сорока, Марино Фалиери.

— Пора, Микаэле, иди, — говорила она, покрывая его лицо бесчисленными поцелуями, — иди и вспоминай всю жизнь наши счастливые ночи.

— Нет, Анджиолина, нет, — послышался ответ, — теперь я уйду, но это не последний раз, и догаресса будет так же моей, как была моей неприступная Анджиолина.

— Догаресса? — удивленно спросила она.

— Да, моя милая, это уже не тайна. Вся Венеция говорит об этом. Твой нареченный, Марино Фалиери, будет дожем Венеции.

Удивлению Анджиолины не было границ.

— Таково единодушное и непреклонное желание всех венецианских нобилей, — продолжал Стено. — Ты будешь догарессой и по-прежнему моей.

Коварная Анджиолина быстро освоилась со своим новым положением и сразу заговорила в другом тоне:

— Микаэле, но ты ведь должен понять, что это тогда будет, тем более, невозможно. Ты знаешь, какая свита у догарессы, знаешь, как эта свита ни днем, ни ночью не оставляет свою повелительницу без наблюдений.

— О, любящая женщина сумеет обмануть и бдительность свиты, и ревность старого мужа. Анджиолина, я не могу расстаться с тобой, — и с безумными лобзаниями Стено припал к горячим губам красавицы.

Раздалось три стука в дверь.

— Слышишь, — прошептала Анджиолина, — это предупреждение моей верной служанки. Беги скорее, Микаэле, кто-то идет!

Стено быстро оделся и выскочил на балкон. Едва он скрылся, как отворилась дверь, и вошел Рампетта, венецианский нобиль, и, пожелав синьоре доброго утра, поднес ей, за три дня до венчания, согласно старинному венецианскому обычаю, еще в постели, роскошную кружевную сорочку, брачный подарок нареченного жениха. Сорочка была из тончайших брюссельских кружев и стоила огромнейших денег.

Но едва только брачный посол начал свою речь, как он удивленно запнулся, увидев забытую Стено шпагу.

— Синьора, — пролепетал он, — что это за шпага?

— Это… — смутилась Анджиолина, — это моя игрушка, я упражняюсь в фехтовании.

И, позабыв, что она раздета, Анджиолина выскочила из постели и, схватив шпагу, хотела, для убедительности, проделать несколько эволюций, но Рампетта успел разглядеть эфес шпаги, который был ему хорошо знаком, и, считая себя блюстителем чести жениха, он сказал:

— Но почему ваша игрушка — собственность Стено, синьора?