Черная книга времен

Впрочем, тот «ощип», которому могла подвергнуть Андрюшку мама, был сущей ерундой по сравнению с тем, что могли сотворить с ним эти пятнадцатилетние громилы. Тем более — в поддатом состоянии. Мороз по коже пробегал, когда Андрюшкин взгляд случайно падал на украшенные стальными заклепками перчатки и особенно — на крепкие ботинки своих «спутников». Прямо как в рекламе — «лучшая обувь для разборок»…

Еще Андрюшка — может, уже не совсем ко времени! — подумал насчет того, что будет, если заклинание все-таки не сработало и мама, вернувшись в шесть часов или чуть позже, найдет на полу мертвого дубля. Впрочем, даже если заклинание сработало и дубль исчез, на мамины глаза могут попасть все четыре реликвии драконитов. Ведь Тимофеев-то вовсе не собирался надолго убегать, а потому не спрятал ни «Великую книгу времен», ни распятие, ни идола, ни несгораемую свечу. Возможно, книга, распятие и свеча не произведут на маму особого впечатления, но золотой идол с рубиновыми глазками, несомненно, заставит ее подумать, будто Андрюшка его откуда-то украл…

Тем временем Тимофеева уже привели на второй этаж. А потом знакомой дорожкой дотопали до комнаты с плакатами «Kiss» и «AC/DC»…

— Присаживайся, кореш! — радушно пригласил Карась. — Гостем будешь!

Андрюшка послушно уселся на диван, заодно припомнив, как примерно так же вчера Карась с друзьями принимал тут Кольку Нестерова… Вот уже Косой и пиво из сумки достал. И сигареты на столе появились, и вобла. Только пиво сегодня у них не в бутылках, а в банках.

— Ты с нами дружи, — наставительно произнес Карась. — Кто с нами дружит — тот хорошо живет, понял? А кто от нас нос воротит…

— …Тот в пятак получает! — заржал Лось.

— Во! — Карась поднял вверх указательный палец. — Слышал, что братуха сказал? Так и есть. Так что не вороти нос и слушай, что тебе говорят. Короче, вот банка — хлебни пивка на халяву!

Тимофеев, конечно, знал, что если он сейчас выпьет, а потом еще и закурит, то вернется домой с запахами, которые мама сразу учует и устроит скандал. Может, даже покруче, чем папе, когда он приходил домой выпивши. Но ведь чуялось, что если не выпьешь, то и вовсе можешь домой не вернуться. Уж больно жутко эти морды выглядели… Поэтому из двух страхов Андрюшка выбрал меньший — приложился к банке. Пиво было холодное и горькое, а Тимофееву больше квас нравился — тот сладкий, по крайней мере. Поэтому он не стал, как Колька, изображать, будто ему пиво понравилось, а промолчал.

В это самое время Косой, который еще не сел за стол, вдруг сказал:

— А по-моему, Карась, наш кореш тут не в первый раз!

— Не понял… — прогудел основной. — Ты чо пургу гонишь?

— Глянь сам, если не веришь!

Андрюшка обернулся. Оказывается, у Косого был при себе маленький фонарик-«карандашик», которым он на пол светил. И высветил он этим фонариком два отпечатка на полу, оставленные Андрюшкиными грязными ботинками. Только один был утренний, уже засохший, а другой свежий, еще мокрый.

Карась встал, а Лось с Бомбером тут же ухватили Андрюшку за локти, чтоб он не смог убежать.

— Та-ак… — грозно протянул Карась, сравнив отпечатки протекторов. — А мы-то думали, кто нашу святыню со стены упер? Оказывается, это ты? Нехорошо воровать в таком юном возрасте! Придется тебя наказать за это!

И тут опять, как утром, откуда-то послышался глухой стон:

— О-ох!

Андрюшка аж передернулся, а Карась с друганами, увидев его испуг, покатились от хохота.

— Рыбак рыбака видит издалека! — сказал Карась. — Между прочим, это твой старый кореш воет — родную душу почуял. Слышь, Косой, открой это дело, покажи Тимохе, какие мы иногда крутые бываем!

Косой подошел к картонным ящикам, изображавшим стол, и сдвинул их в сторону. Оказалось, что под ними в полу скрывалась крышка люка. Косой подцепил крышку за стальное кольцо, поднял и посветил вниз фонариком…

Там, в узком пространстве между полом второго этажа и потолком первого, лежал Колька Нестеров. Живой — от света зажмурился, но бледный как смерть. А уж синяки под глазами, распухший нос и разбитые губы лучше всяких слов говорили, каково ему здесь пришлось. Кроме всего прочего, оказалось, что Колькина левая рука была прикована наручником к толстой стальной скобе, вбитой в бревно, поверх которого был настлан пол второго этажа.

— Отстегни его! — велел Карась Косому. — И вытаскивай сюда.

ЕЩЕ СТРАШНЕЕ

Косой открыл наручники ключиком, а затем за шиворот выволок Кольку в комнату.

— Короче, пацаны, — объявил Карась, — я решил, что вы, типа того, физически недоразвиты. Поэтому сейчас проведем небольшие соревнования по боям без правил. Конкретно драться будете, без ля-ля, ясно? Кто победит — пойдет домой, а кто проиграет — останется тут ночь ночевать. Колян уже знает, как это хорошо. Он вчера малость в картишки проигрался, а потом еще выступать стал — вот и получил так, слегка. Ну а ты, Тимоха, за то, что распятие увел, вообще-то мог бы и крепче огрести. Так что если проиграешь — мы тебе малость от себя добавим. Усек?