Черная корона

Но ей почему-то приспичило ехать непременно в этот музей фарфоровой игрушки. Причем ехать на машине, выданной по доверенности ее дядей, а это уже ответственность будь здоров, за руль-то пришлось сесть ему, Калинкину.

Одним словом, причин киснуть у Димы было хоть отбавляй. И жарко, и чересчур оживленно на субботней трассе, и Санька что-то оказалась не в меру молчалива и задумчива. Он поначалу приставал к ней с вопросами, нарвался на односложные ответы и тоже затих.

Ехал молча и все голову ломал: может, что не так сделал, может, обидел ее своим нытьем, может, она… предпочла бы общество Халева. К тому моменту, как въехать в поселок городского типа со странным названием Дулино, Калинкин окончательно расстроился. Притормозил возле указателя и пробурчал с неудовольствием:

— Ну, давай, говори, где тут твои игрушки, куда сворачивать?

Александра вздохнула как-то уж очень тяжело, глянула на него виновато и пробормотала:

— Дим, ты простишь меня, если я тебе сейчас кое-что скажу, а? Простишь, нет?!

Оп-па! Ему за шиворот будто пригоршню льда кто всыпал, настолько продрало испугом.

«Все, Калинкин, это конец! Она думала всю дорогу, сопоставляла, сравнивала вас, черт побери, и поняла, что ты… что ты — ничтожество. Не пара ей и все такое. Тебе не следовало спорить с ней, не следовало ныть. Нужно было просто везти ее туда, куда она запросит и… Но ведь привез же! Чего тогда?! За что прощать я ее должен?! Она… Она бросит теперь тебя, Калинкин! Сейчас скажет об этом и… все!»

— Ты… Ты не хочешь со мной больше встречаться, да?! — Он вцепился в «баранку» чужой машины. — Я правильно тебя понял?! Ты хочешь меня бросить, Саша?!

— Калинкин, ты чего, с дуба рухнул?!! — Ее потная ладошка опустилась на его затылок и потрепала слегка. — Рассчитываешь от меня так быстро и так запросто отделаться? Не выйдет, Димка! Не надейся!!!

Он так обрадовался, черт…

Он так обрадовался, что едва не задохнулся от спазма, сдавившего ему горло. И посмотреть на нее даже не смог сейчас. Повернулся как-то неловко, пряча глаза, схватил по-медвежьи, прижал к себе и прошептал:

— Чего же ты пугаешь меня так, Санька, а! С прощениями какими-то своими… Я уж подумал, что ты уйти от меня решила.

— А ты испугался, Дим? Правда испугался?

Бояться всю дорогу пришлось ей, причем отчаянно. Потому и молчала, в уме проигрывая варианты того, как он разозлится, узнав, что она нарочно заманила его в этот поселок. Ее ведь фарфоровые игрушки нисколько не интересовали, а интересовала встреча с матерью пропавшего без вести Быкова Юрия Павловича. А как теперь в этом признаться? Улизнуть от Димки из музея? Попросить заехать к дальней, нечаянно объявившейся родственнице? Глупым и смешным покажутся эти объяснения.

Надо все ему рассказать, поняла она, едва они выехали из своего города. А как?!

Потому и молчала Александра всю дорогу, едва слушая его вопросы. А когда решилась все же, он вдруг перепугался.

— Испугался, а почему нет, — признал Калинкин свое поражение. — Ты… Ты очень дорога мне, Сань. И тут вдруг «прости»… Так за что я должен тебя прощать, скажешь все же или нет?

— Скажу, — кивнула Александра, тронув полные губы осторожной улыбкой. — Я, Дим, нарочно заманила тебя в этот город.

— Ну да, знаю. Тут эта фарфоровая игрушка и все такое.

— Игрушка тут ни при чем. Здесь живет мать Быкова Юрия Павловича. Я звонила ей и договорилась о встрече.

— А кто такой этот Быков? — тут же снова насторожился Дима. — Что еще за Быков?

— Я сама о нем ничего не знаю, Дим. Знаю только, что он пропал, уехав на своей машине как раз накануне дорожно-транспортного происшествия, случившегося с Черешневой Владимирой, — скороговоркой доложила Александра, глянула на Калинкина виновато и опять попросила: — Дим, простишь мне мое вероломство, а?

— Та-а-ак! А машина, стало быть, у него точно такая же, как у Черешнева? Правильно я понимаю? — Хоть он и обрадовался, но сарказма притушить не сумел и глянул на нее не как на свою девушку, а как на зарвавшегося новичка в их общем сыскном деле.

— Ага.

— И ты теперь станешь проверять каждого, у кого такие тачки имеются, или через одного?

Калинкин выдохнул с облегчением, благословляя этот час и эту минуту. Как же хорошо, господи, что все именно так, а не иначе.

Его Александра просит у него прощения за то, что сделала за него его же работу. А он-то напридумывал, он-то насочинял: и бросить она его собралась, и ничтожеством считает. А все как раз наоборот. Все просто отлично, и ругать ее не за что, и уж тем более прощать.

— Каждого, Дим, — кивнула она и тут же поспешила обрадовать: — Их не так уж и много.

— И сколько?

— Всего двое. У одного такая машина, только другого цвета, уже как десять месяцев значится в угоне. А второй — этот вот пропавший Быков.

— А что ты за этого Быкова так зацепилась?

— Тут, Дим, такая история…

И она передала ему свой разговор с Гривневым. А потом уже и с Сергеем Теминым, не опустив подробностей опроса всех остальных служащих фирмы.

— Значит, говоришь, грязь была разной? — пробормотал задумчиво Калинкин, внимательно выслушав Александру.